– Можно я наведу порядок здесь? – я повернулась к свекрови, которая стояла за моей спиной, – мы поставим сюда кроватку Сережи. У меня остались кое-какие вещи. Что-то придется купить.

Она промолчала и ушла. Я растеряно развела руками. Мать очень сильно постарела с тех пор, как я покинула эту квартиру. Она стала превращаться в сгорбленную старуху. Свекровь вернулась обратно в комнату и кинула на кровать старые пожелтевшие пеленки.

– Вот, ничего покупать не надо.

Мое сердце сжалось при виде тряпья, которое по всей видимостью считалось приданным для Насти. Я понимала свекровь, она не родная мать, а после ужасного поступка Настя вряд ли заслуживала от нее больших почестей.

Распахнув шторы, я увидела грязное окно. За три года жизни в этой квартире я почти никогда не заходила сюда. Я боялась Андрея. Его комната ассоциировалась у меня с комнатой Синей Бороды. При дневном свете все было не так печально. Я не откладывая принялась за уборку.

Мне предстояло разобрать вещи Сережи, которые хранились в шкафу. Я зашла в нашу комнату. «Нашу»…. Она раньше была нашей, и здесь до сих пор ничего не поменялось. Я присела на кровать и взяла в руки свадебную фотографию. Она была сделана почти перед самыми родами, я улыбалась на ней, счастливая, будто бы транслируя всему миру – «смотрите, и меня тоже замуж взяли». Илья был серьезным. Он гордо вскинул подбородок и прищурил глаза. Я всегда считала его безумно обаятельным, а сейчас он был неприятен мне.

Он напился в день свадьбы и я всю ночь бегала вокруг него с тазиком. Я жалела его, отпаивала минеральной водой, я думала, что это мой святой долг.

Сережа увлеченно играл своими игрушками. У меня появилось немного времени, чтобы навести лоск. Я хотела, чтобы Настя почувствовала тепло и комфорт.

После того, как кроватка Сережи переехала в другую комнату, которая блестела чистотой и порядком, я довольно осмотрела результат своей работы. Мне хотелось увидеть радость на лице Насти.

Я набрала ее номер, чтобы обрадовать новоиспеченную мамочку, но застыла на месте, услышав в телефоне ее плач.

– Что мне делать, Таня? – рыдала она, – он раздражает меня. Я не хочу его видеть.

– Кто? – спросила я, решив, что речь идет об Андрее.

– Этот ребенок. Он ревет и что-то хочет…

– Покорми его, Настя, – от ее слов мои волосы встали дыбом.

– У меня нет молока! Я стала такая жирная, Таня. Я уродина.

– Тихо, Настя, не нервничай. Молоко придет, но только если ты успокоишься, – я готова была разрыдаться с ней в один голос. От нервного поведения Насти ребенок пронзительно закричал.

Она отключила звонок, изрыгая проклятья. Я не смогла сдержать слез. Мое приподнятое настроение улетучилось. Что делать? Надо что-то предпринять, но что?

Я набрала номер Андрея. Он ответил сразу же, после первого гудка.

– Ты передумала? – весело спросил он и тут же замолчал, услышав мои всхлипывания.

– Тебе надо поехать к Насте. У нее истерика.

– Тань, прошу тебя, не начинай…

– Если ты не поедешь, можешь больше никогда мне не звонить! – сурово ответила я. Это крайние меры, я знала, невозможно таким образом добиться от Андрея желания помчаться в роддом. Если он и сделает это, то только от безвыходности.

Андрей обреченно вздохнул.

– И придумайте уже малышу нормальное имя. А не «этот».

Я положила трубку. Меня трясло от чувства жалости к маленькому существу. Ему не повезло родиться в нелюбви. Это так больно, когда ты никому не нужен. Я это знаю не понаслышке.

***

Я решила, что больше никогда не пойду к свекрови домой. Все! Хватит! С меня довольно. Я так плотно пустила корни в их проблемы, что выбраться теперь из них мне было очень сложно. Пусть сами разбираются. Она сама воспитала таких безответственных сыновей, которые побросали жен и детей, она сама запустила себя и свою квартиру до такого состояния, что неприятно снимать обувь. Ей нравится жить с немытой посудой и пустым холодильником.