Должна быть… но не была. Я всю ночь думала об Илье. Я безумно скучала по нему. Это расставание оказалось для меня пыткой, но больше всего меня мучило то, что я так и не поняла причину его ухода.

Свекровь, как и обещала, приехала с утра. Она была явно не в духе.

– Заставляете пожилую женщину мотаться туда-сюда, – ворчала она, – а у меня ноги больные.

Я обвела глазами квартиру, радуясь, что накануне успела навести порядок. Свекровь раздраженно ходила из угла в угол, громко топая ногами. Для больной женщины она на редкость хорошо выглядела.

Я смогла немного выдохнуть, когда та уехала к сыну в больницу. Но еще больше я обрадовалась, когда увидела ее вечером с сумками у порога. Свекровь не могла долго жить в одной квартире с Сережей, она уставала от шума. Я всегда чувствовала себя неловко, будто бы выгоняю ее из собственного дома.

– Ты сходи к Андрюшке как-нибудь, – сказала мне свекровь в приказном тоне, – все равно ничем не занимаешься. Купишь ему колбасу, а то зачахнет на больничной еде. Без колбасы долго не проживешь.

– Нельзя ему колбасу после операции.

– Все можно. Что ж теперь с голоду умирать?

Я не стала спорить. У нее на все было свое исключительное мнение, которое не поменяется, даже если будет очевидно неправильным.

Пару дней я прожила в полном спокойствии. Мне показалось, что Сережа перестал кричать. Днем у нас была идиллия, а ночью я продолжала лить слезы в подушку, вспоминая мужа.

Надо было навестить в больнице Андрея. Свекровь права, у меня стало больше свободного времени с тех пор, как все разъехались. Не нужно было каждый день часами стоять у плиты, подтирать за каждым грязные следы у порога, мыть ванную каждый раз, чтобы искупать сына. Было спокойно. И больше всего на свете я хотела, чтобы так было всегда. И чтобы вернулся Илья.

Андрей, скрючившись, как старый дед осторожно вышел в коридор, когда мы с Сережей пришли его навестить. Увидев меня, он скривил лицо, видимо, ожидал кого-то другого.

– Как дела? – я протянула ему пакет с фруктами. Я потратила на них едва ли не последние деньги.

– Колбасу купила? – хмуро спросил он, игнорируя мой вопрос.

– Тебе нельзя после операции… – я растерялась и почувствовала, как покраснели мои щеки.

– Я же мать просил… – он громко выругался. Несколько посетителей покосились в нашу сторону.

– Я купила фрукты, это гораздо полезнее, – растеряно пролепетала я. Внутри меня нарастало отчаяние, я потратила большую часть оставшихся денег на неблагодарного родственника, не купив своему ребенку даже яблока.

Андрей с недовольным лицом порылся в пакете, достал оттуда воду и шоколадку, а остальное вернул мне.

– Сережка пусть ест, – ответил он и медленно поплелся обратно в палату. От неожиданности я застыла на одном месте, даже не попрощавшись с ним. Я не понимала, как расценить жест Андрея, и почувствовала в этом некую завуалированную заботу.

Мы вернулись с Сережей домой. Мысли об Илье сводили меня с ума. Почему я не могу позвонить ему? Он же мой муж?

Я отключила последние отголоски гордости и дрожащими руками набрала номер Ильи. Есть вероятность, что он уже закончил рабочую смену и сможет ответить на звонок. Гудки длились бесконечно долго, я слушала их с замирание сердца. Наконец, прозвучал любимый мной голос.

– Да, – сухо ответил Илья.

– Илюша… Илья… – я старалась унять эмоции, чтобы не вызывать в нем раздражение, – как дела?

– Нормально, – коротко сказал он.

– Андрей в больницу попал с аппендицитом, мы его сегодня навещали, – я несла какую-то ерунду, я хотела сказать другие слова, но не знала с чего начать.

– Ясно.

– Когда ты вернешься? – я все же решила задать главный вопрос.