– Пока свои мыльно-рыльные принадлежности по тумбочкам разложите, а вечером в каптёрке получите бельё!

– Да, достанет тебя этот чертила! – подойдя к Проклу, сочувственно произнёс Синий.

– Ничего, как-нибудь переживём, – ответил Прокл.

– Да, видать здесь не сладко… Не зря нас пугали! – вмешался Пипкин.

– О чём это вы? – спросил Баклушин.

– А где, интересно, вся рота, – вот о чём мы, Баклуша! – ответил Синий.

– В карауле. А этих хромых и убогих, что здесь в казарме ошиваются, их в караул не берут ввиду их физического и умственного отставания и недоразвития! – пояснил Обдолбаев. Судя по всему, он больше остальных был осведомлён о жизни в армии.

– Молодёжь, строиться! В туалете возьмёте вёдра с тряпками, и чтоб вся казарма блестела! Так что шевелитесь!

Не особо охотно бойцы поплелись за орудиями для уборки. Впрочем, уже в глубине души осознавая, что чистота в армии не менее важна для солдата, чем любовь к Родине. В подобных хлопотах быстро пролетел день.

Ближе к вечеру вся рота вернулась из караула в полном сборе. Войдя в казарму с шумом, топотом, галдёжом, лязгом автоматов за плечами, солдаты повзводно построились в коридоре перед канцелярией. После чего рота устремилась в комнату для хранения оружия, чтобы его сдать. И каждый, кто сдавал оружие, вновь становился в строй. Прокл же с остальными находились в расположении, усевшись рядом на табуретках.

– Глядите, взирайте на этих чудовищных монстров, именующих себя дедами, дембелями и прочей нечистью… – тихо и как-то зловеще философствовал Обдолбаев.

– Духи, духи! – зашипело в ушах у Прокла. Звуки эти донеслись из коридора.

Впечатлительному Проклу сразу померещилась свора больших шипящих и извивающихся в тёмном коридоре змей.

– Прокл, ты чё! – толкнув его в плечо, произнёс Синий.

– Да так, задумался что-то…

– Молодое пополнение! Строится! – истошно прокричал дневальный.

– Пошли!

– Ага!

– Будем знакомится с дедами, – пробормотал Обдолбаев.

– Угу.

– Шевелись, молодёжь! – грозно прокричал один из сержантов.

– В одну шеренгу перед ротой становись! – голосом, скатившимся до самого тихого, прохрипел дежурный.

Молодёжь прибавила обороты, быстро построившись перед ротой. Из канцелярии вышел лейтенант Титькин, и, как всегда, пузо шло впереди.

– Рота смирно! К нам прибыло молодое пополнение, оно будет проходить дальнейшую службу в нашей роте. Зам командирам взводов выйти из строя!

– Есть!

– Сержант Аминахун!

– Я!

– Рядовые Мечтающий, Обдолбаев, Синий!

– Я! Я! Я!

– Шаг вперёд. Будите числиться в первом взводе, у сержанта Аминахуна. Направо к сержанту Аминахуну шагом марш.

Баклушин и Пипкин ушли во второй взвод, остальные же попали в третий.

– Прошу любить и жаловать, а также не обижать. В случае невыполнения последнего вся рота у меня начнёт интенсивно помирать на очередном марш броске! Зам командирам взводов распределить молодёжь по местам. Разойдись!

Отбой-подъём, вот и начались будни армейской жизни. Попадание в дремучий лес, где столько всего нового и непонятного. Незнакомые лица старослужащих, наставляющих тебя на истинный путь армейской жизни. На команду офицера или сержанта отвечаешь чеканно «Так точно!», вместо привычного «да» или «я согласен». Утренняя пробежка, – ах, зачем меня мама на свет родила! Поход в столовую становится настоящим праздником для вечно голодного желудка, и положенная порция моментально оказывалась внутри, потому что работать ложкой ты научился виртуозно. Выйдя из столовой словно француз, должный покидать трапезу с чувством лёгкого голода, бежишь в строй. Вспоминая о той порции, что была съедена, мечтаешь, что не плохо было бы её увеличить раза в три, не говоря уж про разнообразить. Со строевой и песней направляешься в роту, а в голове одни только мысли: о лучшей жизни вне стен армии.