– Меняем режим. Кто опаздывает – штраф, – припечатал я, хотя и сам не знал, как именно реализовать штрафы.

Это вызвало недовольные взгляды, но я игнорировал их. Думал: «Великие компании требовательны, а их сотрудники вкалывают денно и нощно». Чтобы подстегнуть, я вешал на стены мотивирующие постеры и вставлял в речи громкие лозунги: «Мы делаем историю!».

Параллельно и дома ситуация становилась нервной. Лика замечала, что я постоянно срываюсь:

– Крис, что происходит? Ты стал таким колючим. Раньше был весёлым, а теперь то кричишь, то молчишь.

– Прости, устал. – Я пытался улыбнуться. – У нас там в проекте завал, все что-то не успевают.

– Может, тебе нужен отпуск? – предложила она.

– Какой отпуск?! Я не могу бросить всё сейчас, когда мы на пороге огромного успеха. – Я начинал раздражаться.

Однако, заметив, что Лика выглядит обиженной, старался быстренько загладить вину подарками: дарил ей дорогие сумочки, ювелирные мелочи. Она принимала это с улыбкой, но я видел, что её терпению приходит конец: ведь Лика привыкла к постоянным тусовкам, а тут я весь день в офисе, вечерами ворчу, а мои «жесты» выглядят как подкуп.

«Когда мы уже вернёмся к нормальной жизни?» – спросила она однажды

«Когда я добьюсь успеха, тогда мы заживём, как короли!» – ответил я.

Я верил, что вот-вот и всё получится. Но на деле проблем становилось всё больше.

Наступил момент, когда разработчики начали напрямую жаловаться на недостаток конкретики:

– Крис, мы не понимаем, на чём сосредоточиться. То ты требуешь довести алгоритм до совершенства, то хочешь разрабатывать ещё и чат для врачей, то рекламный сайт. Нам нужен чёткий план, в какой последовательности всё делать.

– Вы профессионалы, вам виднее, – огрызался я. – Зачем мне расписывать эти мелочи? Я же сказал – главное фичи, выбирайте из того, что мы планировали.

– «Мелочи» и есть наша работа, нам нужно понимать приоритеты, – возразил Дима.

Я заметил, как он сжимает челюсти, еле сдерживая раздражение. Остальные молчали, глядя в пол. В воздухе висело напряжение: люди чувствовали, что мы буксуем, а я не даю им ясных ответов.

Вскоре один из ребят – Виталий – перестал приходить вовремя. Я вызвал его на разговор:

– Ты что, решил плюнуть на дисциплину?

– Знаешь, Крис, я кучу вечеров просиживал над алгоритмами. А теперь вижу, что нам вечно не хватает данных, а ты не планируешь никаких соглашений с клиниками. Всё как-то на авось…

– На «авось»? – воскликнул я. – Парень, мы просто пробиваемся вперёд, как делают все стартапы! Посмотри истории успеха Эпл – там тоже не сидели с бесконечными планами.

– Да, но у них был чёткий лидер, который действительно знал, чего хочет. А у нас… – Виталий осёкся.

У меня вспыхнула обида:

– Если тебе не нравится, можешь уйти! – Я даже не понял, когда сорвался на крик. – Мне нужны люди, кто готов биться за идею, а не ныть!

– Ладно, – устало произнёс он. – Подумаю.

Под конец четвёртого месяца стало ясно: второй демо не дал того «вау-эффекта», как первый. Инвесторы, продолжая финансировать нас по инерции, всё чаще спрашивали отчёты и сроки. У инвесторов окончательно закончился кредит доверия. На очередном собрании один из них, мистер Чан, поднял вопрос:

– Кристофер, мы вложились не только из-за вашего отца, но и потому что поверили в идею. Однако сейчас мы видим лишь частичные наработки. Куда уходят деньги?

– В разработку, маркетинг, – я пожал плечами. – Мы нанимаем хороших специалистов, арендуем офис…

– Вы уже потратили большую часть инвестиций, а у нас нет ясного плана монетизации и дорожной карты. Какие сроки выхода на рынок?

Я почувствовал, как меня обжигает волна раздражения. «Что за допрос?»: