Здоровых оказалось вдвое меньше, чем нужно, и все были навьючены до предела. Даже едва стоящие на ногах раненые бойцы и те тащили не только шинели, винтовки и «сидоры». Они развязали мешки и положили в них кто одну, а кто две четырёхкилограммовые чушки. Плюс взрыватели к ним.

Контуженный взрывом молодой лейтенант осмотрел людей, оставшихся от вверенной роты. Поставил во главе колонны парней, которые оказались нагружены больше всего, и повёл их к деревне, куда двигался разгромленный полк.

Группа из двадцати трёх человек спустилась с пригорка, где находилась позиция. Выбралась на пыльный просёлок и встала в хвост колонны отступающей воинской части.

Качаясь под весом железа, Павел упёрся взглядом в сапоги офицера и, ничего не видя перед собой, шёл прямо за ним. Полсотни кило, висевшие на телах трёх бойцов, скоро дали о себе знать. Через триста метров солдаты потеряли последние силы. Дыхание стало коротким и шумным, пот ручьями лил по лицу, а ноги начали мелко дрожать.

Лейтенант обернулся. Заметил их состояние и приказал: «Привал – пять минут».

Павел сошёл на обочину и бросил мешок. Упёр винтовку прикладом в землю и, держась двумя руками за ствол, медленно встал на колени. Свалился на левый бок и замер, словно убитый.

Рядом появился сержант. Согнул ноги в коленях. Поставил лотки со снарядами на траву и лёг возле них. «Трёхлинейку» и «сидор» он оставил висеть на себе.

Едва измученные солдаты слегка оклемались, как офицер приказал: «Подъём!»

Павел попробовал встать и понял, что в одиночку не сможет этого сделать. Командир расчёта, на котором висело около двадцати пяти килограммов, медленно поднялся с земли и крикнул одного из миномётчиков, идущего в хвосте отряда.

Подошёл солдат с перевязанным правым плечом и встал справа от неподвижного парня. С другой стороны разместился сержант. Они вдвоём взяли товарища под руки и, скрипнув зубами, рывком поставили его вертикально. Вручили винтовку, скатку вместе с мешком и подтолкнули вперёд.

В таком порядке они и двигались дальше. Впереди шёл лейтенант, за ним – трое бойцов, каждый из которых тащил на себе ствол и плиту для него. Возле них брели шестеро раненых, которые помогали подняться бойцам после очередного привала.

Остановки делались всё чаще и чаще, и к тому времени, когда впереди появилась деревня, колонна замирала на месте через каждую сотню метров.

За два с половиной часа миномётчики с огромным трудом прошли шесть километров. Добрались до точки сбора полка. Вошли в первый попавшийся двор, с распахнутыми настежь воротами.

Нашли место, где было поменьше солдат, и кое-как разместились среди уставшей пехоты. Скинули с себя тяжеленную ношу. Почувствовали, что совершенно остались без сил. Повалились на землю и мгновенно уснули.

На рассвете во двор вошёл незнакомый Павлу майор. Скорее всего вчера он командовал каким-нибудь батальоном. Теперь оказался старшим среди живых офицеров и принял на себя команду полком. Он поднял всех на ноги и приказал готовиться к бою. Миномётчиков послал к другому концу села. Велел обустроиться и ждать атаку врага.

Они вновь нагрузили на плечи отдельные части орудий и двинулись к новой позиции. Миновали последний двор и остановились, не зная, куда им идти.

Наученный опытом, полученным накануне, командир роты повертел головой и заметил недалеко от себя скромную рощицу. Среди зарослей низких кустов виднелись 76-миллиметровая «полковушка» и одна телега с припасами. Лошадей рядом не было.

«То ли все погибли вчера, то ли их укрыли в какой-то низине? – устало подумал Смолин. – Если всех животных убило, то пушкари притащили всё это так же, как мы, на пердячем паре».