[31]. Он не отличился каким-нибудь храбрым поступком, но Croix de Guerre выдавали всем mutilés[32], потому что они поправятся и вернутся в Париж, и, когда они будут гулять по улицам Парижа без ноги или без руки, для поддержания всеобщего настроя полезно, чтобы у них на груди красовался Croix de Guerre. Поэтому однажды в восемь вечера пришел Генерал, чтобы вручить парню через две койки от Мариуса Croix de Guerre. Генерал был красивый мужчина, что-то вроде русского великого князя. Он был высокий и подтянутый, с прекрасными стройными ногами в блестящих высоких сапогах. Он произвел сильное впечатление, когда переступил порог палаты, будто материализовавшись из дождя и темноты. Несколько дождевых капель поблескивали на золотых дубовых листьях[33] его фуражки, поскольку, хотя его и привезли на лимузине, он не мог подъехать прямо к палате, и пришлось пройти около пятидесяти ярдов в темноте и под дождем. Он был облачен в черный плащ до пола, который он положил на пустующую койку, после чего, окруженный блистательной свитой, вручил мужчине через две койки от Мариуса медаль. Все это сопровождалось небольшой, но трогательной церемонией, полной достоинства и простоты. Мариус в своем бреду внимательно наблюдал за происходящим.

Через пять минут все закончилось. Генерал ушел, его свита тоже, и обитатели палаты снова погрузились в свои мысли.

Напротив Мариуса, на другой стороне палаты, лежал маленький joyeux[34]. А точнее – солдат из Bataillon d’Afrique[35], французского криминального полка, куда попадали люди, которые в противном случае отбывали бы тюремные сроки. Заключенных отправляли в этот полк в мирное время, а во время войны они воевали в окопах так же, как и все, но с меньшим шансом получить за это награду. Как правило, награда для них была предусмотрена только одна – социальная реабилитация. Мариус снова заводил свою пластинку, поддразнивая маленького joyeux, чьи ноги лежали всего в ярде от его ног.

– Tiens[36], мой маленький друг! – кричал он на всю палату. – Тебе никогда не получить такого Croix de Guerre, как у Франсуа, потому что ты в Bataillon d’Afrique! А как ты там очутился, дружище? Да просто однажды ночью перебрал вина в кафе – да так перебрал, что, когда старый богатенький boulevardier[37] решил отбить у тебя девчонку, ты вмазал ему и поставил фингал! Обычный забулдыга, возмутитель спокойствия! А всё из-за вина, хорошего вина, которое завысило цену девчонки! Это все вино! Вино! Но каждый раз, когда парламент пытается запретить во Франции распитие хорошего вина, все начинают возмущаться. Кто – все? А вот тот самый boulevardier, который вложил деньги в виноградники, тот самый, который положил глаз на твою Мими[38]! И вот ты отправляешься в тюрьму, а потом в Bataillon d’Afrique, пока вино льется рекой, а твоя Мими – где она? Только никогда тебе не получить Croix de Guerre, дружище, – La Patrie Reconnaissante об этом позаботится!

Мариус кричал и смеялся – он знал, что смерть близка и что приятно выговорить все, что лежит на душе. К нему подошел санитар, один из шести молодых парней, приписанных к палате в роли медбратьев.

– Ха! Пришел меня утихомирить, sale embusqué? – язвил он. – Я буду орать громче пулеметов! Да слышал ли ты вообще пулеметы ближе, чем в этом безопасном местечке за передовой. Занимаешься тут бабьими делами! Ухаживаешь за мной, нянчишься со мной! Что ты в этом понимаешь, бездарная ты офисная поганка? Наверняка заручился влиятельным дружком, который мобилизовал тебя медбратом – на бабью работу, вместо того чтобы пойти простым солдатом, как я, исполнять свой долг в окопах!