"Здравствуй, Милена!" "Как дела, Милена?" Хотелось взвыть и ответить гадостью.

– Почему ты каждый раз морщишься, когда эта девочка к тебе обращается? – однажды поинтересовался Гриша.

– Я её терпеть не могу. Она противная. Да её весь наш класс не переваривает.

– Да? А внешне ничего. Хорошенькая.

– Ну, значит, внешность обманчива.

Марина Вульская. Знание. В пятницу произойдёт нечто на ближайшей от школы остановке, и это нечто убьёт обладательницу белого голоса.

И что мне было с этим делать?

Подойти к Вульской и заявить: не ходи на остановку в пятницу. Иначе погибнешь. Какую арию она мне в ответ выдаст, даже думать не хочется. Да и правда, не пешком же ей идти домой.

Я решила поговорить с Наташкой.

– Что? Погибнет? Туда и дорога. Бог видит, кого обидеть.

– Да ты с ума сошла. Ты, значит, всё ещё не принимаешь моё Знание всерьёз. Иначе не могла бы так говорить.

– Милена, у меня сегодня что-то вроде свидания. Расскажу тебе потом. А Вульская… Ту контрольную я ей никогда не прощу.

Да, тогда с этой контрольной милая Мариночка настроила против себя всех.

– Гадина!

– Предательница!

– Сука!

Только Степан сделал попытку оправдать одноклассницу:

– Согласитесь, в этом что-то есть. Не захотела идти в общем строю, не побоялась выступить против класса. Она упорно отстаивает свою правду, свою мораль.

– Так можно было бы говорить, Стёпа, – возразила я, – если бы она сразу, ещё когда мы договаривались, сказала о своих намерениях. Так и так, ваша идея не вписывается в мои представления о морали и справедливости. Мы ведь спросили её. Выходило так, что она только сама не воспользуется решёнными заданиями. А она вон что сделала. Дождалась контрольной, испортила нам оценки в конце четверти. Поучить решила нас, убогих. Да и Веру подставила перед завучем. Смотрите, мол, что на её уроках делается. Стерва она стерва и есть.

Стерва, конечно.

Но как поступить мне? Наташкина резкость покоробила. Ведь она верит в моё Знание. Не может же человек с такой лёгкостью из-за паршивой двойки пожелать смерти другому человеку? Или мысли о будущем свидании просто не позволяет подружке по-настоящему задумываться о других проблемах? Хотя в чём-то Наташа права. Пусть всё будет, как будет. Почему нет? Я ведь могла и не знать о предстоящем несчастье. Буду жить дальше, как будто ничего не случилось, как будто ничего не знаю. Да я ведь и правда не знаю. Чувствую только, что должно произойти что-то. Как можно предотвратить то, о чём не имеешь ни малейшего представления. Когда беда с Вульской случится, кто с меня спросит? Никто.

Никто не спросит и никто не осудит.

Никто. Кроме меня самой.

И этот суд – я это понимала – будет самым строгим, самым неподкупным.

Во время уроков я сидела как на иголках, представляла наш класс без Вульской. Заманчивая картина выходила, прямо скажем.

Последним уроком у нас была биология. Вульская сидела прямо за мной. Я не выдержала, обернулась.

– Вульская, ты после уроков куда?

– Поговорим именно после уроков, Барсова.

Я скрипнула зубами. О чём я собираюсь говорить с этим роботом? Какое мне, вообще, до неё дело?

– О чём ты хотела меня спросить, Барсова – снизошла до меня Мариночка как только прозвенел звонок.

– Ты на двадцать шестом автобусе до метро «Восстания» едешь?

– Нет, иду пешком до метро «Красногвардейская». Не люблю автобусы. Почти никогда ими не пользуюсь.

– Правда? Я испытала смешанные чувства. Какое облегчение! В то же время никогда ещё моё Знание не подводило меня. Но ведь это совсем не означает, что этого не может произойти.

– А почему тебя это интересует, Барсова?

– Ну-у-у.... Григорий говорит, что у него сейчас очень загруженный график работы и не исключено, что на днях он не сможет за мной приехать. Я думала, что ты меня проводишь до метро.