Я надела желтое бикини, смазала подмышки дезодорантом и, тщательно расчесав волосы, скрутила их узлом на затылке, скрепив заколкой. Я выбрала солнцезащитные очки в черной оправе, так как Ray-Ban решила отдать Ти Джею.

Но когда я подошла к шалашу, Ти Джей почему-то не сразу оценил мое чудесное перевоплощение. Он наклонился ко мне, принюхался и осторожно заметил:

– Комары вас теперь живьем съедят.

– Мне сейчас так хорошо, что комары меня не волнуют!

– Ну, что скажете? – протянул он мне удочку.

Он взял длинную палку, проделал отверстие на конце, вдел гитарную струну и прикрепил к ней сережку.

– Здорово. Давай ты тоже помоешься, а потом испытаем ее в деле. Я оставила туалетные принадлежности на берегу. Ни в чем себе не отказывай!

Когда Ти Джей вернулся, он прямо-таки сиял чистотой и пахло от него так же приятно, как и от меня. Я протянула ему авиаторы Ray-Ban

– О, спасибо большое, – надев очки, сказал он. – Это реально круто.

– А что у нас будет в качестве наживки? – поинтересовалась я.

– Думаю, черви.

Червей мы накопали под деревом. По правде говоря, черви эти – белые и извивающиеся – скорее походили на больших личинок, и меня передернуло от отвращения. Ти Джей набрал полную пригоршню, и мы направились к воде.

– Леска не слишком длинная, – объяснил Ти Джей. – Не хотелось использовать гитарную струну целиком. Вдруг она порвется, или с удочкой что случится.

Он зашел в воду по грудь и забросил удочку. Мы замерли.

– Вроде клюет, – сообщил мне Ти Джей.

Он дернул на себя удочку и вытащил ее из воды. Я вскрикнула от восторга, увидев болтающуюся на крючке рыбу.

– Эй, сработало! – радостно воскликнул Ти Джей.

Меньше чем за полчаса он поймал еще семь штук. Когда мы наконец вернулись к шалашу, я уселась чистить рыбу ножом, а Ти Джей пошел за дровами.

– Где вы этому научились? – вернувшись, спросил он.

Он вывалил полный рюкзак палок и веток на уже сушившиеся в шалаше.

– Папа научил. Когда мы с Сарой, моей сестрой, были детьми, папа всегда брал нас с собой на рыбалку. У нас был домик на озере. Он еще любил носить такую нелепую панаму, всю в блеснах. И я помогала чистить пойманную рыбу.

Ти Джей внимательно следил за тем, как я соскоблила чешую с последней рыбки и отрезала ей голову. Я прошлась ножом вдоль хребта и вытащила кости. Затем смыла кровь и ошметки внутренностей дождевой водой и принялась готовить рыбу на плоском камне, который мы приспособили для жарки плодов хлебного дерева. Мы съели все семь рыбок, одну за другой. И мне показалось, что ничего вкуснее я в жизни не пробовала.

– Как думаешь, что это за рыба? – поинтересовалась я.

– Понятия не имею. Какая-то чертовски вкусная!

После обеда мы сидели на расстеленном одеяле, впервые за долгое время чувствуя приятную сытость. Я залезла в чемодан, вытащила свой ежедневник и разгладила покоробленные страницы.

– Сколько дней мы уже здесь? – спросила я Ти Джея.

Он подошел к дереву и сосчитал оставленные ножом зарубки.

– Двадцать три.

Я обвела в кружок дату в ежедневнике. Значит, скоро июль.

– Все, с сегодняшнего дня начинаю следить, – сказала я и запнулась, так как вспомнила о чем-то важном: – Когда тебе следующий раз к врачу?

– В конце августа. Мне должны делать рентген.

– К этому времени нас обязательно найдут.

На самом деле я в это не верила. И, судя по выражению лица Ти Джея, он тоже.

………

Я отошла за дерево, служившее мне уборной, и неожиданно услышала странный звук. Вибрирующий, похожий на звук хлопающих крыльев. Я так испугалась, что чуть было не упала в лужу собственной мочи. Вскочила как ошпаренная и принялась судорожно натягивать трусики и шорты, затем снова прислушалась, но все было тихо.