– Вадим! – рявкнула на всю квартиру, но вместо сына из ванной выпорхнула девица, замотанная в моё любимое полотенце. Округлив глаза, она ахнула и, шаркнув голой ножкой, робко выдавила:

– Ой, дратути. Я Лера.

Вера

– Ну здравствуй, Лера, я Вера, – изучив тощее, конопатое нечто, хмыкнула я и, скрестив руки на груди, пророкотала: – Павловна, если что, но в некоторых моментах превращаюсь в Падловну. Где этот оболтус? Вадим?!

Воспитывая сына в одиночку, я невольно научилась вырабатывать командный тон и мгновенно превращаться из белой и пушистой мамули в мегеру. Когда твой сын гиперактивный сорванец, по-другому никак. Со временем у него, конечно же, выработался иммунитет, но вот его подружка к такому оказалась не готова.

От моего рыка, щедро приправленного металлом, Лерочка ойкнула и попятилась, но наткнувшись на неожиданную преграду, рванула в спальню. В мою, блин, спальню!.. Из-под распахнувшегося полотенца мелькнула ладная задница, а я закатила глаза и прицыкнула языком.

– Мам, ну ты чего? – в дверном проёме ванной возник непутёвый отпрыск. Прикрывая колокольчики моим любимым декоративным полотенцем, потупил взгляд и, протяжно вздохнув, пожаловался: – Ну никакой личной жизни.

– Ты охренел? – намеренно спокойно произнесла я и, взвинтив голос до опасных нот, рявкнула: – Твоя личная жизнь – это учёба! Остальное меня мало волнует, по крайней мере, пока не получишь диплом и не найдёшь постоянную работу!

– Мам, я это… – проблеял Вадим и, бросив взгляд на девчонку, копошащуюся в моей спальне, резко сменил тему: – А как оно вообще? Как работа? Как здоровье?

– Ну спасибо, что спросил, – проворчала я и, скинув сапоги и верхнюю одежду, прошла в кухню, прокричав уже оттуда: – Прикройся герой-любовник, а то генофонд застудишь.

Пока парочка одевалась и перешёптывалась, я включила чайник и поставила на плиту кастрюлю с водой под пельмени.

Вадим, как любой мужчина, навещая меня, сметал всё, что плохо приколочено. Всё остальное тоже сметал, но я любила наблюдать, как мой ребёнок, незаметно превратившийся в молодого мужчину, уминал мою скромную стряпню.

– Мамуль, чё пожрать? – подкрепляя мои размышления словами, уточнил появившийся на кухне Вадим и, заглянув в кастрюлю, потёр руки, довольно проурчав: – М-м-м, кипяток с лаврушкой.

– Я одного не пойму, – заворчала я и, встав у окна, скрестила руки на груди. Проследила взглядом за мелькнувшей в проёме девушкой и, покачав головой, продолжила воспитательную беседу: – Ты настоял, что будешь снимать квартиру с другом. Говорил, что хочешь жить отдельно и… Чтобы, что, Вадим? Чтобы в моё отсутствие таскаться сюда со своими девушками?

– А что ещё были? – возмущённо пискнула из-за его спины Лера и, пихнув Вадима, буркнула: – Кобель.

– Лера, ты у меня единственная, – закатив глаза, простонал сын и, поймав на себе мой насмешливый взгляд, дополнил: – Последний месяц уж точно.

– Я же говорю, кобель, – фыркнула Лера и, глянув на закипевший чайник, робко намекнула: – Может, чай попьём?

– Осьпидя, – протянула я нараспев и, кивнув на кухонный уголок, снисходительно произнесла: – Садитесь, кормить буду.

Пока я следила за пельменями, очередная «единственная» Вадима заварила чай и, забавно смущаясь, украдкой поглядывала на меня. На этот раз сын выбрал абсолютно необычную девчонку. Худенькую, даже щуплую, небольшого роста. Её глаза были невероятного зелёно-голубого цвета, а рыжие кудряшки обрамляли кукольное личико.

Невольно представила своих потенциальных внуков, но, вздрогнув, одёрнула себя. Какие внуки, Вера?! Ещё неясно что с работой, а у Вадима на носу госы и диплом.