– Привет, – поздоровался Мартын.

– Собак спущу, – ласково пообещал мужчина.

– Сделайте одолжение, – предельно вежливо ответил молодой целитель, наверняка таким тоном он отвечал на вопросы учителей, и его глаза вспыхнули светлой зеленью. – Давно мне таких подарков не преподносили.

За спиной мужчины вырос еще один силуэт. Я испытала непреодолимое желание протереть глаза. Этот был моложе, не старше двадцати пяти-тридцати лет, со светлыми карими глазами и длинной челкой, но семейное сходство не заметил бы только слепой.

– Отец, не надо. Я сам разберусь. – Взгляд молодого мужчины пробежался по парню, явиди и остановился на мне.

Тот, кто давно живет на стежке, волей-неволей учится наблюдательности. Пусть разобраться в низших родах трудно, но отличить нечисть от человека может каждый, главное, научиться видеть.

Мы с молодым мужчиной посмотрели друг на друга, люди тоже иногда обходятся без слов.

– Черта с два, – выдохнул его отец. – Их послал Ксьян, так что…

– Проходите, – перебил молодой, распахивая дверь. – И, кстати, собак у нас нет.

– Их нигде нет, – пожала плечами змея, заходя в дом.

С угрозами надо быть осмотрительнее, собаки, как и комары, в нашей тили-мили-тряндии не прижились, кроме гархок, конечно.

Уютный мужской дом, вряд ли чувствовавший женскую руку. Пыльное чучело совы в прихожей и оленьи рога. Но, слава святым, обошлось без отрубленных голов на стенах. Стены обшиты светлым деревом, коричневый диван, письменный стол, стул, абстрактная картинка на стене и нереальная для мужского жилища чистота.

Чай или кофе в нечистых домах предлагают лишь в одном случае, если желают подсыпать яд.

– Передайте Ксьяну, что он может засунуть свое предложение в зад. Я не продаюсь, – обошелся без атрибутов вежливости хозяин.

– Так и мы – не торговые представители. – Явидь подкинула на ладони серый дорожный камешек.

Мужчина проследил за полетом указующего амулета, темные глаза сузились.

– Влад, выйди! – скомандовал он сыну.

– Но…

– Выйди, я сказал.

Его сын дернулся, но протестовать вслух не стал. Дверь за человеком, по капризу святых приходящемуся мужчине сыном, закрылась.

– Ему нужен Влад. – Хозяин дома не спрашивал, он утверждал.

– Ничего удивительного. Он охотился в Вепревой пустоши, охотился на ребенка. – Молодой целитель отвернулся.

– Но никого не убил и даже не покалечил.

– Назови другую причину. – Пашка еще раз задумчиво рассмотрела камушек и убрала в карман.

– Люди – товар скоропортящийся. Шаг наверх по стёжке – и выбирай на свой вкус, – поморщился мужчина.

– Но нужен конкретный человек, – сказала я, – твой человек.

– Не понимаю, – развел руками мужчина, – К чему вам – нелюдю и целителю, пусть пока серому, менять судьбу, свой род? Куда уж выше? Что вас не устраивает? Ей, – он указал на меня, – все равно не помочь!

Я проигнорировала и его недовольный взгляд, и слова. Странные слова, так не соответствующие эмоциям. В то время как чувства кричали, что вот сейчас, еще немного, и все встанет на свои места. И я пойму разрозненные намеки, что вертятся в голове, как забытое слово на кончике языка.

– Эм, – клацнула зубами Пешка. – Ты о чем, ведьмак?

– Гвоздарь тоже говорил что-то о судьбе, – нахмурился Мартын и полез за желтой тетрадью.

– И вы еще будете меня уверять, – увидев дневник подвия, хозяин дома прикрыл глаза, – что пришли не за судьбой. Даже дед понял, а он умом не блещет.

– Вы – сын, родившийся у дочери кузнеца от Тура Бегущего, – сообразил целитель. – А Ксьян?

– Я слышу одну и ту же кровь, бегущую по венам, – оскалилась змея.

– Она и есть одна. Молодой и здоровый подвий останавливался не только в Подгорном, и не только у кузнеца была дочь.