Это что – розыгрыш, мать его?! Только этим могу объяснить пустой отрезок дороги и молчание Лютаева, когда я ему набирал. Очень хреновый розыгрыш, за который я могу и шею свернуть!

Нет, не розыгрыш…

Замечаю на темной обочине, как две темные фигуры, склонившись друг к другу, сидят прямо на земле. Взглядом сразу цепляю Ками, я почти спокоен. Можно дальше жить и дышать. Где-то вдалеке припаркован знакомый внедорожник Лютаева Ваньки, ему на совершеннолетие родители сделали подарок – позволили купить себе тачку, на которую он сам заработал.

Торможу на противоположной стороне, оставляю фары включенными. Дорога пустая. Здесь совсем недавно положили асфальт, два года назад это была обычная сельская тропа, которая вела к озеру. Освещения нет, кругом пологие скаты, куда может слететь и более опытный водитель. Поддеваю разбитый шлем ногой и оправляю его в кусты. Кожаная куртка не по размеру накинута на плечи Камиллы.

Стараюсь взять себя в руки и не сорваться, когда понимаю, что обнимает ее не Ванька. Утырок убирает от Ками руки, когда замечает, кто к ним приближается. Задницей отъезжает чуть в сторону, увеличивая между ними расстояние. Ками тоже замечает мое приближение, чувствую на себе ее взгляд.

Мои инстинкты сейчас нацелены только на одно – убедиться, что Камилла не пострадала, потом дам волю всем остальным чувствам. К тому времени Андрею лучше оказаться на другом конце Москвы.

— Привет, — опускаюсь перед ней на корточки. Света фар хватает, чтобы видеть ее лицо и даже травинки, запутавшиеся в темных собранных волосах. Руки дрожат, когда я тянусь и убираю сор. Мир вокруг перестает существовать, когда наши взгляды встречаются.

— Привет, — едва слышно отвечает. Ее голос просел, как и мой. Только мой всегда проседает рядом с ней, а голос Ками такой от страха и волнения, и следующие ее слова подтверждают мою теорию: — Как ты здесь оказался?

Она поднимает руку, чтобы поправить сползающий край куртки, замечаю глубоко стесанные локти. Перехватываю руку, осматриваю, на вопрос не отвечаю.

— Это все раны или есть еще?

Ками тут же хватается за ногу, но при этом машет головой. Нужно ее везти в травмпункт.

— Тебе нужно в больницу, — беру осторожно ее руку и осматриваю локоть.

— Царапины, — отмахивается Камилла, пытаясь вырвать из моих рук свою. — Я очень удачно вылетела.

«Удачно вылетела…», — перед глазами расплываются темно-кровавые пятна ярости. Не хочу ее пугать, поэтому, прикрыв глаза, стараюсь взять контроль над гневом.

— Что там делает Лютаев? — холодно интересуюсь, наблюдая за темным силуэтом внизу, который что-то ищет с помощью фонарика.

— Ищет мой телефон, — кивает в темную пропасть. — Родители будут волноваться, если я не отвечу.

— Нашел! — кричит Иван.

— Мы едем в больницу, — строгим тоном предупреждаю Камиллу, она открывает рот, чтобы возразить, но ее останавливает мой взгляд. — Это твой скутер? — обращаюсь к Андрею. Желание переломать ему все кости не пропадает. Этот урод чуть ее не угробил.

— Да, — кивает головой. — Там бак пробит, нужно вызвать эвакуатор.

— Я должна тебе новый скутер, — шепчет Камилла извиняющимся тоном.

— Ты ничего ему не должна, — резко бросаю, спускаюсь быстро вниз по обрыву. Щелчок зажигалки, кидаю ее возле мокрого бака...

8. Глава 7

Камилла

При появлении Бессонова я забываю о боли. Тело парализует, когда он приближается к нам. Отсчитываю удары сердца в голове. Ощущение, что настал конец света, и сейчас нам всем будет большой звездец! Мне знакомо состояние тихого бешенства у мужчин. Я наблюдала не раз такое поведение у отца, Тимура и даже Давида, тот в последнее время все чаще копирует поведение отца.