Будучи политиком, он зачастую делал это публично.

Будучи человеком, пропитанным яростью и извращениями, еще чаще он это делал наедине.

Поэтому меня так вдохновил этот загадочный мужчина. Когда он ушел, я начал за ним следить, отчаянно пытаясь подражать его силе. Наверное, это можно назвать одержимостью, но я никогда не знал людей, похожих на него. Никогда не видел, чтобы кто-то подчинил себе человека, который управлял целым миром.

И мне очень хотелось узнать, как это делается.

Однако в тринадцать лет я еще не овладел искусством неуловимости – в конечном счете Ру узнал, что я его преследовал. Он взял меня к себе и научил всему, что знал сам, познакомил с улицами Блумсберга и не давал сойти с ума от кошмаров, изводивших меня по ночам.

Так что я буду подчиняться его желаниям, потому что на этой планете нет ни одной души, которая бы заботилась обо мне так, как это делает он.

Когда-то была еще одна такая, но это было давно. В другой жизни.

– Ты прав, – соглашаюсь я. – Тебе я доверяю. А вот остальным – нет.

Ру смеется, открывает рот, чтобы ответить, но стук в дверь его прерывает.

– Входи, – ворчит он.

Старки, один из наших молодых новобранцев, заглядывает в дверь.

– Извините, что мешаю, босс, – его глаза находят мои, расширяются, и он быстро отводит взгляд. – У нас тут девицы пытаются войти с поддельными удостоверениями. Никак не выдворить.

– Ты поднялся сюда, чтобы отвлекать нас этим дерьмом? – рявкает Ру. – За что, черт возьми, мы тебе платим?

Ухмыльнувшись, я шагаю к камерам наблюдения и смотрю на ту, что направлена на главный вход. Как и сказал Старки, вижу трех девушек, одна из которых вопит в лицо вышибале. Жалкое зрелище. Продолжаю наблюдать, и тут мои глаза останавливаются на красотке в стороне.

Живот сжимается, пока я скольжу взглядом по ее телу в облегающем голубом платье. Она обхватила себя руками, взгляд мечется туда-сюда между вышибалой и такси, припаркованными вдоль улицы.

В груди растет раздражение: жаль, что мне не видно ее так же ясно, как хотелось бы. Но и без того понятно, как неловко она себя чувствует. Она выглядит невинной – это заведение явно не для нее. Но по какой-то причине это возбуждает мой член, который тут же наливается кровью и начинает пульсировать. В голове мелькают все способы, которыми он мог бы ее осквернить. Такая реакция у меня бывает редко. На самом деле отсутствие реакции уже давно служит мне щитом, сквозь который ничто не может проникнуть. Такая вот пустая оболочка с единственной целью.

Тот факт, что эта девушка вызвала во мне хоть какой-то интерес, пробудило мое любопытство.

– Впусти их, – перебиваю я, не сводя глаз с красотки-брюнетки.

Старки перестает тараторить, стреляет взглядом в мою сторону, а потом снова смотрит на Ру.

– Ты уверен? Я…

– Я что, невнятно сказал? – спрашиваю я. – Или, может быть, ты из-за акцента не понимаешь?

– Н-нет, просто…

– Просто, – перебиваю я, – тебе нужна помощь, подсказка, как справиться с пустяковой проблемой. Или я неправильно понял причину твоего прихода?

Ру усмехается, откинувшись в кресле.

– Нет, Крюк. Ты все правильно понял.

– Хм. Тогда да, это, конечно, проблема, – я киваю. – Как ты думаешь, нам нужно уволить вышибалу?

– Эм, я не… – начинает Старки.

– В конце концов, если он не может справиться с группой женщин, откуда нам знать, что он справится с кем-то еще? – я склоняю голову.

– Я… Они… – Старки сглатывает, кадык его подрагивает.

– Видишь ли, – продолжаю я, раскрывая крючковатый нож, который вытащил из кармана, – покорение женщины строится на контроле.

Я подхожу к Старки, играя со стальным лезвием и поглаживая замысловатый коричневый узор на рукояти.