Я знал, что в данном случае каждой букве присвоено числовое значение в соответствии с их номером в алфавите. Задачка была не из простых, но я не привык останавливаться на полпути и принялся перебирать варианты.

В тумане, окутавшем сознание, вдруг заблестел лучик надежды. Я ознакомился с текстом и понял, что Айзек ошибся, восприняв буквально фразу «шар времени». Это была в корни неверная формулировка. Напротив загадочное словосочетание служило ничем иным, как основой базы кодировки.

В качестве цифр я использовал комбинацию римских символов в отдельном столбце, на которые не сразу обратил внимание. Затем сопоставил литеры с числами и приступил к расшифровке. Это заняло некоторое время. Я упорно трудился и не заметил, как задремал.

Мне снился странный сон. Отчетливо помню, что сидел в огромном пустом зале совершенно один. Я перевел взгляд на сцену, где в приглушенном свете танцевала балерина. Она не замечала меня. Каждое ее движение было изящным и легким.

Величественная и статная молодая женщина мне показалась знакомой. Закончив танец, она спустилась со сцены и протянула свои тонкие руки, словно взывая о помощи.

Когда балерина приблизилась, я рассмотрел ее лучше. Проникновенный взгляд печальных глаз, волевой подбородок, точеные скулы, слегка вздернутый нос и длинные рыжие волосы, спадающие локонами на плечи. Это была Ники Сандерс.

– Решения, принятые в прошлом, создают настоящее, – холодно проговорила она.

Девушка была поразительно красива. При этом ее лицо оставалось равнодушным и бесстрастным.

Очнулся я от неприятного шума, когда за окном уже было темно. К тому моменту наступила глубокая ночь, и я недоумевал, как так беспечно забылся.

Посторонний звук повторился. Прислушавшись, понял, что кто-то стучит навязчиво в дверь. Я потер глаза и встал с места, желая узнать, что за невежа меня разбудил.

Покачиваясь, медленно дошел до прихожей. Незваный гость вел себя возмутительно, продолжая тарабанить без устали.

Я открыл замок, повернул ручку и застыл в изумлении, застав на пороге пьяного Моррисона. Он выглядел паршиво.

– Так и знал, что ты не улетел! – с трудом выговорил друг.

Я презрительно фыркнул и, не сказав ни слова, пропустил его в комнату. Наглец прошествовал в номер и беспардонно завалился ко мне на кровать.

«Еще не хватало, чтобы он остался здесь ночевать», – подумал я про себя.

Товарищ укрылся пледом и что-то буркнул невнятно.

– Если что, я храплю, – добавил тот, взбивая подушку.

Он знал, как вывести меня из себя, поэтому не мог позволить ему играть на своем самолюбии.

– Ну, уж нет! Этому не бывать, – вспылил я, стаскивая Айзека за ногу на пол.

– Гренель, дружище, будь человеком, принеси воды… – промямлил жалостно Моррисон, потирая виски.

Я понял, что бороться с ним бесполезно, и все же сменил гнев на милость, достал минералку из мини-бара и бросил бутылку ему.

Тот жадно отпил прямо из горлышка и пытливо уставился на меня.

– Спасибо, – сказал он.

Мне его благодарность встала поперек горла.

– Я узнаю этот взгляд, – промолвил приятель, икнув. – Ты это сделал! Ты смог расшифровать текст!

Я выдержал паузу, стараясь как можно дольше сохранить интригу, и чувствовал себя на вершине мира, предвкушая победу.

– Паскаль, клянусь, если ты немедленно не ответишь, я тебя придушу.

На моем лице отразилось сомнение, а сам вытянулся как струна. Я все еще не был уверен, готов ли ввязаться в новую авантюру, ведь привык никогда не давать обещаний, которые не смогу сдержать наверняка.

– Тот «шар времени» совсем не то, что ты подумал, – начал я издалека.

Товарищ выглядел подавленным, и мне захотелось ему все разъяснить. Я рассказал про шифр Гронсфельда и то, каким образом справился с разгадкой.