Изумленный ропот прокатился по классу, и даже Фируза с оторопью уставилась на эту надпись, но директриса ожесточенно повысила голос:

– Так это называется! Да, Андрею Стахову бандиты его повредили. Но даже после этого он не перестал быть мужчиной! И в этом его геройство! Потому что мужчина – это от слова «мужество», а не от слова «пениство»! И далеко не все, кто с пенисом, имеют право называть себя мужчинами. А он имеет! И мы должны говорить об этом с детьми, мы должны воспитывать мужчин. А иначе… У нас семьдесят лет царило советское ханжество, и к чему это привело? К тому, что там, в России, уже демографический кризис, вот к чему! Сам их президент вынужден просить молодежь делать детей. А чем их делают? Капустными кочанами?

По ночному шоссе Андрей катил в гору. Это было тяжело, он выбивался из сил, но все толкал и толкал колеса своего инвалидного кресла. Редкие машины фарами выхватывали в темноте его силуэт, возмущенно гудели и опасно проносились мимо. Он ставил колеса на тормоз, переводил дыхание и снова катил вверх по дороге – из последних сил, но все выше и выше.

Наконец его обогнал армейский грузовик с крытым брезентовым кузовом, и солдаты, сидевшие в кузове, узнали Андрея, застучали по кабине водителя. Тот остановил машину.

Несколько солдат выпрыгнули из кузова, откинули задний борт, подняли в кузов Андрея и его кресло. И грузовик покатил вверх, к перевалу.

На перевале Андрей попросил высадить его. Солдаты спустили его вместе с креслом на обочину и уехали, а он откатил от шоссе к обрыву и остановился, глядя на горы, за которыми начинался рассвет.

Это было красиво! Мощно! Огромно!

Утреннее солнце, медленно восходящее за острыми снежными и ледяными вершинами Тянь-Шаня, сначала окрасило небо в нежно-сиреневые тона, затем добавило охры, потом – золота, и только тогда, когда огромная вселенная вобрала в себя эти краски, а небо стало бездонно прозрачным, только тогда сквозь узорчатый гребень Тянь-шаньских гор высветился пламенный край солнечного диска. Его Величество Солнце восходило над миром, и навстречу ему уже летели орлы и грифы, жаворонки и стрекозы.

Андрей сидел в кресле на высоком утесе Бричулинского перевала – вровень с острыми снежными вершинами, один в сияющем мироздании. Поднимаясь над ним, солнечный диск словно наполнял вселенную не только огнем своей исполинской топки, но и какой-то мощной органной музыкой, величественной и безграничной, как жизнь. И по сравнению с этими вечными горами, этими вечными ледниками и реками и этим вечным солнцем что наши мелкие беды, скандалы, неурядицы и даже увечья? Жить! Жить!!! Видеть небо! Слышать воду, бегущую по камням! Дышать ароматом трав и листьев! Жить и любить…

…Она сидела за столиком на летней веранде кафе-мороженого «Алые паруса». Это было знаменитое в Привольске молодежное кафе на Золотом озере в городском парке. Упругой молодой походкой Андрей взбежал по арочному мостику от берега к кафе, стремительно прошел меж столиков к грибку, под которым она сидела с книжкой и мороженым, и с ходу громко спросил:

– У вас не занято? Можно сесть?

Соседи повернули головы на эту бесцеремонность.

Она пожала плечами:

– Садитесь.

Он сел и, не понижая голоса, тут же выпалил:

– Девушка, вам говорили, что у вас красивые глаза?

Она подняла глаза:

– У вас при себе «шапочки»? Н-ну… презервативы?

Соседи за соседними столиками изумленно раскрыли рты.

Андрей поперхнулся:

– Гм…

– Что? – спросила она.

– Нет, ничего. Мне нравится ваша прямота.

– А в сексе вам что нравится? Как вы любите?

Соседи остолбенели в шоке, но Андрей и Алеся не обращали внимания на соседей.