– Понятно, – вздыхаю я.

– Куда ж это мир катится. На фото такой красивый парнишка, молодой, а такое кошмарное дело натворил, ужас, говорят два года или три ему светит, это ж страшное дело сидеть в тюрьме.

– Согласна. Ладно, я пойду. Всего доброго.

Зайдя домой, сразу иду отмываться в ванную. После ванны пишу Диме, спрашиваю, как дела и чем занимается, но он долгое время не отвечает.

Вернувшись на следующий день домой от мозгоправа, который выписал новые таблетки для сна, я пишу два варианта списка продуктов на день рождения – если буду одна и с Димой. Придумываю что надеть, какой сделать маникюр и причёску.

Ставлю чайник и звонок в дверь. Открываю, а там папаша стоит.

Полноватый отец с отсутствием волос на голове и с колючей щетиной на лице заходит в ванную, моет руки, а затем садится на стул в кухне.

– Как дела у тебя? – ковыряет зубочисткой в зубах.

– Нормально – бросаю я, не глядя. Наливаю чай, кладу на блюдце его любимых конфет, и сажусь за стол – Чё не позвонил, не сказал, что придёшь? Вдруг меня бы дома не было или я не одна была.

– А что тебе есть с кем быть?

Я кривлю губы и отвожу взгляд в сторону.

– Подкинула б деньжат на телефон, вот бы и позвонил.

– Ага. Как мать?

– Ты б ей хоть раз позвонила, она скучает по тебе, да и я тоже. Давно не общались. Совсем забыла о нас.

– Бывает, чё ж поделать, – с грустью смотрю в окно.

Он тяжело вздыхает и тоскливо продолжает:

– Что нового у тебя?

– Ничего особенного, – сажусь на одно колено и залезаю в телефон.

– Так и не нашла нормальную, приличную работу?

Я поджимаю губы и закатываю глаза.

– Опять будешь мозги лечить? Если да, то прошу не надо, мне хватает мозгоправа.

– Кончала б ты этой хренью заниматься. Тебе самой непротивно, нестыдно? Мне вот противно и стыдно, что у меня дочь такая.

– Так откажись от меня, раз я хреновая дочь.

– Может, хватит дуру валять, а? Я ж с тобой нормально говорю и счастья тебе желаю.

– Угу, да, вы так сильно желали мне счастья, что я в тюрьму угодила.

Отец закипает злостью.

– Слышь, помолчала бы сейчас. Завела, блин, старую песню, – сплёвывает он, – Мы с матерью сделали всё, что смогли, и ты это знаешь! Ну, извини, что мы не олигархи, как у твоих друзей! у нас тоже душа болит!

– Мне давным-давно всё равно, что вы делали, а что нет, но факт остаётся фактом. Я своё получила сполна, по гроб жизни благодарна буду.

– Р-а-а, Как же ты меня бесишь! Ты нас с матерью расстраиваешь своим дерьмовым поведением. Я тебе тыщу раз говорил, что, во-первых, ты знала, куда шла учиться и работать, а во-вторых, ты сама виновата, что не досмотрела за маленьким ребёнком. Смотреть надо было лучше, а не вертеться по сторонам!

– Опять двадцать пять, старая тупая пластинка! – вскакиваю со стула, – Всё, иди домой! У меня уже вот где это все! – провожу рукой над головой.

– Что? Совсем охерела! А у нас матерью, думаешь, не сидит в кишках, что у нас дочь местная проститутка? Мы тебе столько вариантов нормальной работы предлагали, куда берут с судимостью, чтобы ты нормально работала, но ты ж у нас особенная. Не захотела, не смогла, и в ит…

– Так, всё, стоп! Я не собираюсь дальше это слушать!

– Нет, я не уйду, пока не закончу!

– Да, ради бога! – встаю и выхожу из кухни.

– Нет! Ты выслушаешь все, что у меня есть тебе сказать! – резко хватает за руку и разворачивает к себе.

– Не смей меня трогать! – вырываю руку из его цепких пальцев, – Никогда! – тычу ему пальцем в грудь.

– Я твой отец, дура, ты тупая. Я буду делать всё, что я захочу, понятно тебе? – нависает надо мной.

– Всё сказал? Есть ещё что-нибудь добавить дочери-проститутке?

Он яростно смотрит на меня, а затем швыряет в балконную дверь свою и мою кружку.