Страшное место. Еще нигде и никогда мне не было одновременно дико стыдно и дико больно.

-Позвольте, я открою. – сказал этот образец деликатности и открыл мне дверь. -Пока вы еще в сознании, представлюсь, Роберто. Отец Зоси.

          Потом он проводил меня в столовую и принес мокрое холодное полотенце. Я вытерла лицо от крови. Нос распух. Нарвала бумажных салфеток и напихала в ноздри. Все лучше, чем из него будет бесконечно течь.

          Задумалась. Это ж как я выгляжу? Волосы взлохмачены, нос разбит, опух, из ноздрей бумага торчит. Дальше падать, в глазах окружающих, некуда.

-О! А фингалы у тебя откуда? –  спросил капитан, бодро заходя в кухню.

          А нет. Есть куда падать, есть.

7. Расследование

          За завтраком сидела и слушала, как разговаривают капитан и отец Зоси.

-И вот она – показывает капитан на меня пальцем – спасла Зосю, забрав ее с кладбища.

-Кто? – переспрашивает папаша.

-Она. – капитан тычет в меня.

-Кого спасла? – снова папаша.

-Зосю спасла.  -капитан.

-Нашу Зосю? – папаша.

-Нашу. – капитан.

          Я, в это время, меланхолично жевала кашу и, в принципе, была согласна с Роберто. Я, после моего сегодняшнего фееричного представления с демонстрацией трусов и нападением двери, тоже бы сильно сомневалась в том, что я могу кого-то спасти. Вот убиться, да. А спасти, сомнительно.

          Но мои мысли занимали не только эти неутешительные выводы. Меня мучил вопрос, как я в таком непотребном виде явлюсь на службу? Нет, ну, конечно, пережить можно было бы. Со мной на практике и не такое случалось. Знаете ли, практически вся нежить с прибабахом. То глаз тебе вырвать захочет, то волосы на паричок себе слямзить. Поэтому, по поводу синяков  и разбитого носа, я не заморачивалась.

          Заморочилась я с вопросом, как выйти в таком виде из дома капитана? Из своего дома поскакала бы бодрым галопом. В конце концов, всегда можно сказать про несчастный случай в стенах родной обители. А когда ты выходишь в таком виде, под утро, из дома молодого и неженатого мужчины, все, на твоей репутации можно штопать дыры крупными стежками. Даже представлять себе не хочу, что подумают люди о нашей совместной ночевке.

          Устав переживать, решила идти на службу. Чему быть, того не миновать. Мне тут только пять лет продержаться. Потом уеду, куда глаза глядят.

          В этот момент в столовую зашла Груня, ведя за ручку Зосю. Девочка на миг замерла, когда увидела папу, потом взвизгнула и понеслась в его раскрытые объятия.

-Девочка моя, как долго я тебя искал, солнышко, как скучал. – говорил Роберто, гладя Зосю по голове, ощупывая ее, не доверяя собственным глазам и беспрестанно целую в светлую головку.

          Сердце предательски заныло. Ну, вот и все, закончилась, Джэли, твоя сказка. Еще вчера у тебя была семья, самоуважение и, какая-никакая, но репутация. А сегодня все разлетелось в дребезги.

          Взгляд Зоси упал на меня. Лицо у меня, видимо, было печальное. А, на фоне синяков и носа, стало вообще несчастным.

-Джэли! Кто тебя обидел? Те, кому ты ноги переломать хотела, да?

         Я напрягла память. Список, тех, кому я хотела переломать ноги, был неиссякаем. Ну, тут профессиональная деформация накладывается. Собрала кожу на лбу складочками, напрягая мозг. А, точно, был такой разговор. В контексте личной и половой неприкосновенности. Относился он к  сослуживцам. Лишь бы Зося сейчас про соратников по оружию не заикнулась, капитан может не простить подрыва его репутации.  Покосилась на мужчин.

-Да, нет. Все хорошо. Пора мне, Зосенька. Груню слушайся, кушай хорошо. Я на службу. Миссию великую исполнять, со злодеями бороться.  – у ребенка, от моей речи, открылся рот и заблестели глазки.