стическом понятии речь в тот момент не шла - вновь, стоило ощутить ее сводящий с ума аромат весны, впился губами в ее искусанные им же дрожащие уста, запустил ладонь в растрепанные волосы, ощутимо дернув. Как будто пытался предупредить о том, что собирается с ней делать, давая последний шанс это прекратить.

Ага, прекратить. Теперь его ничто не остановит. Ассаи потеряла право остановить его в тот самый момент, как попалась на глаза. Мысли разбежались по углам, чтобы трансформироваться в одну навязчивую и сильную: если он сейчас же не овладеет своей девочкой, сойдет с ума от желания. Все равно, как. Член стоял колом, каждое движение било токовым разрядом. Уму непостижимо, как донес ее до спальни. Той самой, где совсем недавно еще его девочка рыдала в подушку один на один с собственной болью.

Бережно опустил на постель, с трудом подавив желание швырнуть, словно добычу, мало заботясь о комфорте. При виде широко распахнутых глаз девушки потерял крупицы самоконтроля окончательно.

- Повернись! Лицом в матрас!

Она замешкалась. Страсть и страх в ее глазах сплелись в страстном танго, а на губах гасла легкая улыбка восхищенной Алисы в своём собственном Зазеркалье. А Штейр больше не мог игнорировать ошметки прорвавшейся Тьмы перед своими глазами.

- Б**дь, живо!

От резкого слова Ася, казалось, перестала дышать. Но возбуждение все решило за нее, не позволив обиде или страху поставить крест на последующей игре. Повернулась, вытянув руки и прогнув спину, как грациозная кошка у ног любимого хозяина. Прерывистое дыхание, протяжный стон, который так и не смогла скрыть, пальцы, впившиеся в покрывало, неосознанные движения бедер навстречу... она хоть сама понимала, какой властью над ним обладала? Не скомканное одеяло сжимала сейчас в кулачках, а его рассудок и самоконтроль. Могла как бережно удержать, так и раздавить в своих ладонях.

Соколов не помнил, как расстегивал молнию собственных джинсов, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и вновь повторится знакомая всем подросткам ситуация с преждевременной эякуляцией. Как рывком скатывал брюки Аси по ее бедрам, сходя с ума от тактильного ощущения гладкой кожи. Вбирал кончиками пальцев ее дрожь вместе с разрядами ответного желания перед тем, как войти в ее горячее тело резким рывком.

Простыни погасили ошеломленный стон Ассаи, тесный бархат ее вагины сжал его член сладостными тисками. Она прогнула спину, намеренно касаясь обнаженной грудью покрывала, и толкнула бедра навстречу. Неосознанно, повинуясь ритму бурлящего в крови желания, превратившего ее раскованную и одержимую им так же, как он был одержим ею с первого дня.

Несмотря на то, что ее чувственность не просто проснулась, а взорвалась ярким фейерверком, сорвав клеммы скромности и осторожности, Штейр не смог назвать ее "шлюхой" даже в мыслях. С другими своими тематическими партнершами не стеснялся в подобных выражениях, а вот к Ассаи подобное высказывание оказалось неприменимо. Ее хотелось рвать, как самую желанную добычу, пить ее кровь и при этом ласково целовать плечи. Называть любимой. И не соврать ни в одном из этих устремлений. Жестокость и нежность могли существовать и даже уживаться вместе.

Она была восхитительно тугая и горячая. Влажная, готовая к его неистовым фрикциям, и болезненным поцелуям в шею и затылок. Отдавалась без остатка, словно не было недавнего барьера, который едва не свел каждого из них с ума за те несколько минут, когда оба думали, что это конец отношениям. Одна роковая ошибка, которой нет прощения. И ее можно было так и не исправить, если бы не компромиссы с гордостью.