«Как же все его любят», – подумала Мутриба.

Прожили они вместе совсем недолго – всего полтора года. Ох, этот обрыв! Карим погнал отару на пастбище. Вдруг одна овца побежала в сторону обрыва. После весенних паводков земля была рыхлая. Он хотел поймать овцу у края, но земля понесла его вниз. Громкое эхо долетело до самого села: «МУ-У-ТРИ-И-БА-А-А-А-А-А!» А потом долгий лай Рахша…

Рахш – любимая и верная собака Карима – с опущенной головой привела отару назад в село. Мужчины стали заводить свой скот в загоны. Женщины побежали к Мутрибе. Она была уже на сносях, лежала у порога без сознания, а рядом завывал Рахш. Соседки подняли её и завели в дом. Она пришла в себя, но причитания рвались наружу:

– Опять испытание! И наша кровиночка не увидит отца, как и я. Ты был бы лучшим отцом, Карим! Почему я осталась одна? Опять одна… Я всегда буду помнить тебя и любить!..

Зебо суетилась, искала траурную одежду, попросила женщин читать суры из Корана. Постоянно подходила к Мутрибе и успокаивала:

– Не убивайся, думай о его душе, она ещё совсем рядом. Тебе скоро рожать. Карим оставил тебе ребёнка, выноси его, роди и не будешь одинока. Ты должна быть сильной. Это память о нём. Береги дитя!

Что творилось в душе Мутрибы, знала лишь она. Но Зебо была права. Надо было сохранить единственное существо, которое осталось у неё на белом свете. Ведь душанбинские родственники ни разу не поинтересовались её судьбой и не навестили. Не помнила Мутриба, чтобы они когда-нибудь назвали её по имени, только «бегона» – чужая. И терпели её, похоже, потому что получали за неё пособие. Да и с учёбой не было у девочки проблем, она слыла спокойной, непритязательной и работящей. Подруги-однокурсницы называли её Золушкой. Но она всё равно была родным благодарна, что не отказались и приютили свою, пусть и нелюбимую, внучку.

Прошли все поминальные обряды… Пока люди шли соболезновать, дом был полон, а потом… На работу Мутриба не ходила, была уже в декретном отпуске. Её давили четыре стены, и она стала ходить к обрыву. Сидела у многолетней ветвистой чинары, разговаривала со своим любимым и готовила приданое – с любовью шила маленькие вещички, вязала и вышивала. Она не плакала, не переживала – не хотела тревожить ребёнка. Как-то припозднилась и уснула у чинары. Что случилось, Мутриба не помнила. Проснувшись увидела, что рядом суетились женщины, а к груди было приложено крохотное существо. Зебо посмотрела на неё и упала на колени рядом:

– Слава Богу, пришла в себя! Мы тебя искали всем селом. Нашли, а ты уже разродилась. Девочка у тебя, поздравляю! Такая белокожая, словно от луны кусочек сюда упал.

Мутриба удивлённо смотрела на окружающих:

– А как же родовые схватки, боли? Я родила во сне? И не проснулась? Это невероятно! Бог и душа Карима помогли? Значит, он был рядом?

Мутриба с трепетом взглянула на дочь: какая же она маленькая! Какая красивая и спокойная! Какая белокожая! Восхищалась так, как все счастливые матери восхищаются своими новорождёнными детьми.

Она чувствовала, как радость опять вселяется в её сердце. Это такое счастье! Держала в руках плод своей любви и думала: родила дочь на месте, где потеряла Карима. Значит, он позвал её, заставил уснуть, чтобы жена не почувствовала боли.

Из медпункта принесли носилки и перенесли роженицу с дочкой домой. Там их ждали соседи.

– Как ты нас напугала, Мутриба! Ну зачем ты пошла так поздно к обрыву? – спросила Зебо. – Я сегодня останусь с тобой и акушерка Рано тоже будет с нами. Как назовём девочку?

– Махваш, – тихо сказала Мутриба, – Луноликая. Она такая беленькая!