Я и сам сообразил, что сморозил глупость. А Голицын посмотрел на меня:

– Так что?

Первым моим побуждением было отказаться. Негоже боевому офицеру лицедействовать. Да вот, Заблудов странно так на меня посматривал, словно спрашивал, под силу ли мне? И что-то в глубине души толкало: возьмись.

– Неожиданное, ваше превосходительство, предложение, хотя и лестное. Ну, а как не получится? – услышал я себя, точно со стороны.

– А ты попробуй! Глаза боятся, а руки делают. Ну нет у меня другой подходящей кандидатуры, а рискнуть стоит! Коли поймаем ворога этого, важную услугу окажем государыне! Надо нам за каждую ниточку дергать, авось узелок быстрее распутается. Опасен, самозванец, ох опасен, чем скорее его скрутим, тем быстрее победим бунт.

Ну что, согласен?

Пусть даже на мой искушенный взгляд вся планируемая князем операция была сущим безумием и сумасбродством, я утвердительно кивнул головой.

– Вот и отлично! – обрадовался князь. – Остальное по дороге утрясете. Сколько у нас времени на подготовку? День, не более. И то припоздать можете.

– Отговоримся, что береглись солдат, не спешили, – предложил я.

– Верно! Начинайте собираться прямо с сего момента. Я дам распоряжение, чтобы тебе, Платон, все выдавали по первому требованию. Собирайтесь, и завтра в путь.

Ты, Антон, не бойся, я Коробьеву и командиру твоему полковому пропишу, что особое поручение мое исполняешь, чтобы не искали тебя и шум излишний не поднимали. Ну, а майор сам себе голова. Приступайте, господа!

– Так точно, ваше превосходительство! Мы вскочили с мест и вытянулись.

– Имейте в виду, – сказал нам князь, напоследок. – Тайна полнейшая! Людей подбирайте тщательно! Докладывать обо всем только мне и более никому.

Вот так, сам того не желая, я стал участником тайной экспедиции. И честно скажу, предложение князя пришлось мне по душе. Видать соскучился я по секретным делам. Весь остаток этого дня мы посвятили подготовке и снаряжению. Премьер-майор показал себя человеком деятельным и расторопным, ничего сказать не могу. Свою команду в двадцать человек Заблудов отобрал быстро, взял солдат из егерского батальона, где раньше служил. А вот с казаками было не так просто. Две донские сотни под командованием войскового старшины Дениса Бурыки, следовали со штабом корпуса, но в боях не участвовали. На то был приказ высшего командования, боялись, что перейдут на сторону пугачевцев. И можно ли на них надеяться в таком важном деле, как наше? Вопрос не праздный, сами донцы неохотно служили против самозванца. Заручившись приказом генерала, мы отправились к войсковому старшине. Бурыке было лет под сорок, в густых темно-русых кудрях проглядывала седина. Горбоносый, с острым взглядом прищуренных маленьких глаз, он встретил нас очень недружелюбно, почти враждебно. Прочитав приказ о содействии, хмыкнул в усы и равнодушно заявил, что мы можем брать любого из его казаков, о чем он отдаст распоряжение. Мы переглянулись. Такого вояку на козе не объедешь. Не входя в подробности, Заблудов объяснил, что дело серьезное и секретное. Потому люди нужны проверенные в бою, не болтливые, а главное преданные государыне. Если он посчитал, что сиими словами убедит бравого казака, то просчитался. Бурыка с угрюмым видом выслушал майора и повторил, что мы можем брать любого, кого захотим. Заблудов начал закипать, я увидел, как стала пульсировать жилка на его виске, и поспешил на помощь.

– Господин старшина, – сказал я, – связанные словом, мы не сможем объяснить тебе, зачем понадобились нам твои донцы. Но поверь, в сем деле мало смелости да верности, нужно быть сметливым, расторопным, и за словом в карман не лезть. Представь, что тебе нужно пробраться во вражескую крепость, кого бы ты взял с собой?