– Ой, – я отмахиваюсь. – Онил полезна вот такая эмоциональная встряска. Честно, будто в анабиоз впала, сколько можно?

– А если она пошла к нему? – испуганно бормочет Сэнди.

– Не-а, – уверенно отрицаю я. – Смелости не хватит.

– ПОШЛА ТЫ, СМИТ! – слышу гневную реплику Роуз. 

Хохочу ещё громче, оглядываюсь и замечаю её исчезающую фигуру. Подслушивала зараза! Ну что ж, тем интереснее! 

– Давайте выпьем за то, чтобы Онил, наконец, самостоятельно решила: точка там или всё же многоточие, – заговорщицки улыбаюсь я. 

Девчонки поднимают вверх изящные бокалы, качают головами и нервно посмеиваются. 

– Меган, а где засранка Айрис? – переводит тему Ванесса. – Что ещё за уважительная причина отсутствия на твоей свадьбе?

– Она полетела в Вашингтон. Договариваться с врачами об очередной операции для Хью. Лерой завтра вечером тоже туда летит. 

– Бедный парнишка, – говорит Сэнди. – Так жаль его.

– Да, саркома, считай, что сжирает человека заживо, – задумчиво произносит Меган.

– Маленький такой. Сколько ему лет? – спрашивает Ванесса, опрокидывая в себя очередной бокал. Я уже со счёта сбилась, сколько их было сегодня. Да что там, все мы почти «в хлам»...

– Двенадцать, – вздыхаю я. 

– Эй, а мальчишка к Роуз неравнодушен, – Меган пытается перевести разговор в спокойное русло.

– Просто раньше, когда мальчик был помладше, они часто проводили время вместе. Хью, Роуз и Картер. Лерой всегда хотел чем-то порадовать, поддержать его. Ну знаете, всякие маленькие радости: кино, пицца, подарки... Всё это вызывало у Хью дикий восторг.

– Айрис сказала если бы не Картер, мальчика уже давно бы не стало, – озвучивает страшные слова Меган. – Постоянная терапия, клиники, врачи, протез. Без внушительных сумм никак. 

Мы молчим какое-то время. 

– Я вот только теперь понимаю, что всегда есть тот, кому в разы тяжелее, – принимается рассуждать Ванесса. – Я раньше жалела себя, сидя в инвалидном кресле. Думала ну всё, жизнь кончена. Не встану никогда, и умереть даже хотелось, клянусь.

Её вечно источающий веселье голос в эту минуту дрожит от переполняющих эмоций. Я беру её за руку и наклоняюсь, чтобы заглянуть в глаза, полные прозрачных слёз.

– А потом думала про Него. И эти глупые мысли сами собой отступали, – качает головой и шмыгает носом. 

А до меня не сразу доходит смысл сказанных ею слов. Думала про Него...

– Он итак себя винит, а если бы я свела счёты с жизнью после всего...

– Вэнс, не надо, – глажу её по голове. Я прекрасно понимаю, что ей больно вспоминать аварию и долгий, невероятно сложный путь к тому, чтобы сегодня не просто ходить, а стоять на каблуках.

Почти семь лет прошло с тех пор.

Ванесса утыкается мне в шею и начинает рыдать в голос. Сэнди от неожиданности роняет самодельную сигарету на пол. 

– Я сама... сама дура! – истерит сестра Исайи. 

– Тссс...

Мы все замолкаем, а она начинает выть пуще прежнего. Как зверь раненный. 

– Я руль вывернула... сама. А если бы...

– Тихо, малыш, – успокаиваю её я. 

А у самой в горле ком застревает. Потому что помню. Всё помню. Будто вчера было...

Крыша.

Его дрожащие руки.

Алый кончик тлеющей сигареты.

Полные раскаяния и глубокой вины глаза. 

И то, как дёргался кадык, когда он рассказывал мне о событиях той страшной ночи. 

И то, как на пару секунд лицо ладонями закрыл, чтобы сбросить нависшую над ним чёрную, удушающую пелену прошлого... 

– Вешалась на него, проходу не давала... так любила сильно, де... девочки, дышать без... без него больно было, – хватается за мои враз похолодевшие пальцы, и остановиться уже не может. 

Говорит, говорит... И что-то болезненно щёлкает внутри, когда я слушаю всё это заново спустя столько лет.