За пределами укрытия бушует непогода. Ветер стучится в стены и без того хлипкого здания, если таковым его ещё можно считать. Раскат грома всё живое заставит трепетать, но благодаря разрядам молний, – пусть и редким, – удаётся немного лицезреть заблудшие в это гиблое место души, где каждого из присутствующих ждёт непонятная история. Но какой у неё будет финал? Будет ли счастливый конец для кого-то из них или всех ожидает лишь один исход – исход, предписанный рукой самой Смерти?

– Если отпущу твоего друга, то… – молчание нарушает севший женский голос. Вначале он звучит неуверенно, но страха показывать нельзя, поэтому, сглотнув, Мерелин немного придвигает осколок к шее своего пленника. Это действие дарует ей больше уверенности в собственной безопасности. Похоже, пока этот парнишка в её руках, то второй не будет предпринимать резких движений. – Ты не убьёшь меня, и вы покинете это место?

Несколько секунд тишины заставляют напрячься, но шершавый голос стоящего чуть дальше парня заставляет вздрогнуть:

– Мы уйдем.

Он сказал, как отрезал. Твёрдо и без сомнений принял решение. Вынес свой вердикт, не имея ни капли замешательства в своём ответе. Это именно то, чего Мерелин хотелось услышать, но что-то в этой уверенности настораживает, потому что, кажется, не может быть всё так легко и просто. Без лишних проблем и расспросов? Неужели так действительно бывает? Или он лишь пытается втереться в доверие и ослабить настороженность, чтобы убить и спасти своего товарища?

Вокруг будто электрическими разрядами заряжается воздух, дышать становится с каждым разом труднее, а сказанные два слова парнем напротив не позволяют полностью поверить ему и легко отпустить их обоих. «Убьют!» – единственная мысль звенит в этот момент, словно настойчивый колокольчик. Нельзя же так безрассудно поступать. Уже пора уяснить этот урок: в мире мало тех людей, кто действительно имеет в душе светлые зелёные отростки, а не мрачное поле сгоревшей травы.

Мерелин в душе действительно еще немного наивна и в то же время опаслива. Но воздух как будто выбивают из груди, когда здравый смысл кричит сквозь призму страха и борьбы за жизнь: а вдруг они не заражены и не хотели бы причинить никакого вреда? Почему же она упрямо игнорирует эти мысли и предположения собственного разума? Вот такой ей грозит стать со временем, если доверие окончательно покинет женское сердце? Неужели в настоящее время ей нужно будет из души вынуть всё то доброе, вложенное родителями, чтобы стать безжалостной эгоисткой, борющейся только за своё спасение?

Рука с оружием опускается, и ранее удерживаемый юноша опадает со слезами на колени перед другом: тот моментально подбегает к нему в попытках успокоить содрогающееся тело. И этих двоих она считала опасными для неё? Если чувства не пропали и есть такие сильные эмоции, то они вряд ли заражены. Но если это так, то она сбежит как можно дальше от этой опасности для жизни. Уже через считанные минут они уйдут, больше не увидятся. Именно это согревает её в данный момент…

Вот только куда идти? Разумно ли покидать своё, – какое-никакое, – но безопасное место? Конечно, бежать нужно, однозначно, если кто-то из парней сейчас передумает о своём решении и решит пристрелить её в одно мгновение, то это вполне осуществимо, но самое страшное сейчас – оказаться неправой в своём решении и понять, что они больны или действительно опасны.

Сердце сжимается от страха перед неизвестностью: снова в путь и куда это приведёт сейчас – никто точно сказать не может. Безрассудная девчонка, которая вечно собирается скрываться ото всех в этих лесах, пока не встретится по дороге какой-нибудь надёжный тыл.