– Нет… – смутилась Женя, но лишь на долю секунды, после чего продолжала щебетать: – У нас сегодня вечер знакомств. Собираемся здесь, во дворе. Пока взрослые будут разговаривать, дети поедят мороженое. Мы уже купили коробку на всех.

– Мам, я хочу мороженое, – подала голос Аня, которая стояла рядом и не без интереса слушала разговор взрослых. Марина собиралась напомнить дочери о правилах приличия, но сдержалась.

– Пойдем сначала поднимемся в номер и разберем чемоданы. Там видно будет, – сказала она дочери. Последняя фраза относилась к Жене, но та уже переключилась на Аню.

– Приветики-рулетики! Какое у тебя красивое платье! Приходи и маму приводи вечером. В семь. Ты какое мороженое любишь? У нас есть шоколадное, ванильное, фисташковое и клубничное! Тебе сколько лет? В школу в этом году идешь или уже во второй класс перешла? А мы тут аппликации делаем. И играем в горячую картошку. Ты любишь играть в картошку? Или в вышибалы?

Аня, не привыкшая к такому потоку вопросов, опешила и молчала. К тому же она впервые видела женщину, которая умудрялась изображать сразу все действия жестами и мимикой. Женя показала, как ест мороженое, как бросает невидимый мяч, как приседает, ловит, уворачивается. На лице отобразилась вся гамма эмоций – удивление, радость, восторг.

– Пойдем. – Марина позвала дочь, демонстративно затушив окурок в стоявшую под деревом глиняную миску, расписанную детскими каракулями-узорами.

– Ой, это же наши поделки! Дети разрисовали! – ахнула Женя, но тут же переключилась: – Да, кстати, будете покупать йогурты, упаковку не выбрасывайте, мы из них человечков делаем. Вам, кстати, повезло! Достался номер для молодоженов! Там огромный балкон с видом на море и горы. Мы все сегодня ходили и любовались! И если у вас есть цветные карандаши, краски и бумага – сдавайте. У нас тут все общее!

Марина сжала зубы и потащила тяжелые чемоданы на второй этаж. Ей было неприятно, что «мы все», кем бы они ни были, ходили по «ее» номеру и «ее» балкону. Вряд ли после массового посещения уборщица еще раз помыла пол. Да, она взяла для Ани и бумагу, и краски, но делиться точно не собиралась. Что вообще за колхоз, где все общее, включая детей? И Женя эта, в роли добровольного массовика-затейника-аниматора? Ей заняться, что ли, нечем? Странная мимика. Лицевые тики? Марина внутренне понадеялась, что хоть кто-нибудь в этом отеле окажется адекватным. Или тут все с причудами?

Номер для молодоженов оказался тесным, но с огромной кроватью, да еще и под балдахином, который с четырех сторон удерживали деревянные стойки. Впрочем, балкон и вправду впечатлял. Марина села на стул, отметив наличие кофейного столика и пепельницы на нем, и застыла от восхищения. Море, лодки, яхта и крошечный, будто игрушечный, островок, почти рядом, кажется, рукой можно дотянуться. На островке явно теплилась жизнь – вокруг стояли лодки и катера. Марина подумала, что надо спросить у местных при случае про остров и как до него добраться – он буквально притягивал. Балкон тянулся за угол, где открывался не менее завораживающий вид на горы.

– Мам, можно я платье одену? – спросила Аня.

– Надену, платье на себя надевают, а куклу одевают, – на автомате поправила Марина.

– Хорошо, можно я платье надену? – послушно исправилась дочь.

– Да, конечно. Достань из чемодана. Можешь заодно повесить в шкаф остальную свою одежду.

Марина сидела на балконе и не хотела двигаться. Уши еще болели, но меньше. Ей до жути захотелось кофе. Нестерпимо. Благо она всегда возила с собой турку и пачку молотого кофе.

– Мам, а где мое платье? С цветочками? – крикнула Аня.