– Скажу, что боюсь вас подвести, – честно выдаю я.

– Девочка, ты себя в деле-то видела? – он шутливо обращается ко мне. – Ты показала лучший результат уже во второй месяц работы. У тебя большое будущее, и я хочу, чтобы это будущее началось с моей компании. Ты что, плачешь?

– Нет, просто для меня так ценны ваши слова. – На глаза действительно набегают слезы. – Мне очень приятно все, что вы сказали обо мне.

– Так, я не стану тебя просить выйти на работу раньше положенного, – серьезно произносит он. – Все же отпуск есть отпуск, но я могу тебе скинуть кое-какую информацию по его заграничной фирме, чтобы ты имела общее представление.

– Да, я с радостью изучу материал. По правде сказать, я и сама хотела попроситься выйти раньше. Какой смысл находиться дома столько времени? Я бы дней через пять вернулась на работу, если  можно.

– Тогда договорились! – Он пожимает мне руку. – Ты на машине?

– Вообще-то нет, я…

– Поехали, подвезу тебя. И не спорь, Инга, – говорит он, прежде чем я успеваю открыть рот.

С бешено колотящимся сердцем я подъезжаю к элитной многоэтажке, где последние полгода мы живем с Мишей. Эту квартиру нам подарили его родители, когда узнали, что он сделал мне предложение.

Предложение… Это было так романтично – обычная летняя прогулка вдоль моря, небольшой ужин на берегу, несколько дизайнерских фонарей вместо свечей и совсем юная девушка, играющая на скрипке. Кто бы мог подумать, что спустя четыре месяца я буду рыдать по ночам в подушку от боли разочарования в любимом мужчине.

– Приехали, – говорит Игорь Борисович. – Я отправлю весь материал на твою почту.

– Спасибо большое, – с теплотой в голосе отвечаю я и выхожу из автомобиля.

Войдя в подъезд, я будто чувствую себя не в своей тарелке – здесь все чужое. Кроме консьержки, конечно. Она всегда была ко мне очень добра.

– Инга, привет! Как же ты осунулась, – женщина качает головой.

– Добрый день, Людмила Николаевна, – говорю я. Даже не стану спрашивать, откуда знает о больнице. Она всегда в курсе всех дел.

– А как Миша переживал за тебя, – сокрушается она. – Все эти дни поникший ходил. На работу и с работы. Даже в магазин не выходил.

– Я знаю, – выдавливаю из себя улыбку.

Консьержка явно настроена поболтать, но я вежливо ухожу от ненужного мне разговора:

– Пойду, Людмила Николаевна. – Быстро прохожу мимо. – Соскучилась по дому.

– Давай, Инночка. Если что-то понадобится, обращайся.

– Спасибо.

Я поднимаюсь на лифте на наш этаж, а когда двери кабины открываются, медлю. Дома мужа, разумеется, нет – его рабочий день еще не закончился, да и консьержка бы обязательно сообщила. Еле волочу ноги до квартиры, будто пытаясь как можно дальше оттянуть момент возвращения. Хотя что это даст? Ничего. Я все равно войду туда, мне больше некуда идти.

Поворачиваю ключ в замочной скважине и открываю тяжелую металлическую дверь. Я дома. Вот только то, что я вижу, вызывает у меня некоторые вопросы.

У двери стоит чемодан, а в моей голове проносится тысяча разнообразных мыслей, что все это может значить.

– Миша, ты дома? – спрашиваю на всякий случай, чтобы удостовериться, что в квартире я нахожусь одна.

Вставляю ключ в замочную скважину уже изнутри и поворачиваю на два оборота, как и было. Намеренно не закрываю на щеколду, чтобы не обнаружить свое присутствие раньше времени.

Подозрения… Кажется, будто теперь вся моя жизнь будет состоять только из них независимо от того, какой мужчина окажется со мной рядом. Надеюсь, со временем это пройдет.

Даже не раздевшись, осторожно тяну за «собачку» на чемодане и заглядываю внутрь – вещи моего мужа. В какой-то момент я даже подумала, что там окажется моя одежда, ведь фактически квартира принадлежит Мише.