— Здесь все на корейском. Ты хочешь меня отравить?

— На тайском. Я мажу ей растяжения и ушибы после тренировок.

Не смотрю в ее сторону, чтобы не спалить контору. Ей ни к чему знать, что специально для нее брал.

— Почему здесь какая-то кобра нарисована?

— Показания к применению. Действует только на змеюк.

Она тяжело вздыхает.

— Эх, жаль, что мне не поможет.

— О-о, ты ошибаешься. Еще как… — Эта отчаянная бьет меня здоровым кулаком в плечо. И так-то силу не рассчитывает. — Ауч!

— Не ной, — в край борзеет она. — Куда ты меня везешь?

Я потираю место удара и злюсь. Может, она по девочкам? Это все объяснило бы. Да каждая вторая уже пищала б и кинулась отрабатывать не то что за мазь — просто за поездку в тачке, которых в нашем городе всего две. И обе у Громовых.

— К себе домой.

— Если тебе нужна кухарка или стриптизерша, то я пас, — она тычет пальцем на локоть. — У меня травма на производстве.

— Стриптиз, так уж и быть, подождет до следующего раза. Сегодня присмотришь за вечеринкой.

— Это как?

Меня раздражают ее вопросы. Если бы я сам знал. На ходу придумываю. Просто чтобы не оставлять ее с тем качком-недорослем.

— Сегодня суббота, нормальные люди тусят в эти дни. Напрягаться не придется. С тебя только вовремя ставить пиво в холодильник и пополнять миски с чипсами. Если что закончится — заказать.

— Эмм. Я живу в общаге и сплю на двухъярусной кровати. У меня нет денег.

— На, — пихаю ей между колен карточку, не основную, но все же, — ПИН-код четыре семерки. На операции лимит в десять тысяч стоит, так что перевести деньги детишкам в Африку мне в отместку у тебя не получится. Мое подтверждение нужно будет.

— Я не поеду, — все равно гнет свою линию.

— Быть официанткой для твоей гордой задницы — это слишком?

— Я работаю официанткой, идиот. Я не поеду туда, где будет твой дружок, который распускает руки.

Капец. Каждый раз как кувалдой по ребрам.

— Его не будет. Саня уехал с девчонкой за город.

— Бедная девчонка, — уже тише и без сочащегося изо рта сарказма говорит Огнева. А я сам не знаю пока, как реагировать. Не понял еще. Надеюсь, Бык не подведет.

Остальные десять минут мы с ней едем в относительной тишине. Я пытаюсь анализировать в голове свои действия, но ни хрена не пойму. На кой черт я везу ее туда, где полно доступных телок? Зачем суюсь со своим самоваром? И со своим ли? Просто ее чертов образ чирлидерши из мыслей не идет. А казалось бы, чего я там не видел, а?

Когда мы заворачиваем к дому, я издалека слышу басы. Рус, видимо, взялся за пульт — его музыка так и прет из колонок. А розово-синий стробоскоп, палящий из окон — это что-то новое.

«Малыш, ну где ты? Погибаю без тебя»

Сообщение падает на телефон от контакта под номером три. Не разберу с ходу, кто это, но цепляюсь взглядом за яркие следы пальцев у Огневой вокруг локтя. Та, задрав свитер по рукам, нелепо вскрывает тюбик, нюхает ядреную мазь со змеиным ядом и пучит в ужасе глаза. Явно собирается отказаться, но поможет же дурной!

— Дай сюда, — отбираю у нее мазь и выдавливаю смачную порцию ей на кожу. Растираю, пока та шипит на меня изо всех сил. — Говорил же, змея. Потерпи, будет жечь, но до завтра все пройдет.

Кроме синяков, конечно.

Откладываю тюбик на приборную панель и еще раз прохожусь пальцами по ее руке. Растираю между ладоней, как всегда делал себе, и ловлю тишину. Булочка молчит, что очень странно. Дышит неровно, краснеет и молчит. Еще пахнет снова так, что сожрал бы на месте.

— Это шампунь? — транслирую мысли вслух.

Она резко вскидывает на меня взгляд, и мы оказываемся в паре сантиметров друг от друга. Ее рваный выдох щекочет мне лицо.