Только закончил фразу, как показался мягкий отблеск. Трое, что минуту назад боялись подойти, бросились к больному. Военный схватил Угара за руку и потащил назад. Филипп ошарашенно всмотрелся в лицо Потапа, тот молча кивнул, приглашая присоединиться.

– Да вы самоубийцы, – ворчала Лия, не собираясь участвовать в подобном.

– Если он исчезнет, а мы останемся, чем лучше, – незамедлительно отреагировал военный.

– А что по ту сторону…

– Какая разница, дура, хватай и держи, там разберемся.

– Хуже точно не будет, – поддержал Филипп.

– Боже, спаси…

– Нашла кого вспомнить, – рассмеялись мужчины, когда девушка коснулась ноги умирающего.

Свет становился все ярче. Рассмотреть что-то сквозь отблеск оказалось невозможным, но все троя боролись. Поднялся сильный ветер. Невидимая воронка закружилась рядом с ними. Накрыл пронзительный холод и жуткий вой.

– Я больше не могу, руки окочинели, – едва выговаривал безмолвные слова Филипп.

– Да, – подтвердила Лия и в миг исчезла.

Воронка ветра отбросила девушку к противоположной стене. Она ударилась головой о металл, отрекошетила на метр и приземлилась не приходя в себя.

– Жива, – прокричал Потап.

– Очнется, держись.

– Нет, я не оставлю девку, – военный отпустил руку лысого и ветер тут же снес его в неизвестном направлении.

Потапа кидало от стены к стене, от пола к потолку. Это время казалось бесконечностью. Тело ныло, будто косточки неоднократно ломались, рассыпаясь на осколки.

– Ну уж нет, – бормотал Филипп беззвучно, – я не отступлю…

Воронка разрасталась, холод обжигал кожу, руки кочинели.

– Прошу, скорее, – умолял киллер, но тело Угара затряслось и резко поднялось в воздух.

Филипп продолжал держаться и они закружились в ледяном потоке. Сил уже не хватало и пальцы сами разжались. Тело в мгновение исчезло. Ветер стих, свет погас и настала тишина.

Троица лежала без сознания, в паре метров друг от друга. Не менее получаса понадобилось каждому, чтобы прийти в себя.

– Все в норме? – поинтересовался Потап.

– Я не смог, – печально резюмировал Филипп.

– Этот выход принадлежал только ему, Угару, – удивил военный.

– Черт, как, так не бывает, а мы, как же мы. Слышь ублюдок, гребанный Всевышний, нас вообще ни во что не ставишь, – кричала Лия, стуча кулаками по стене.

– Все тоже самое, – задумался Потап и вернулся на место.

Мужчины расположились на полу и молча наблюдали за девушкой. Она продолжала колотить по металлу и вопить во все горло.

– Видимо только так нам всем суждено выбраться, – шептал Потап.

– Умереть, чтобы выжить, – закончил фразу Филипп.

– Именно, но как это сказать ей…

Угаром он был не всегда, да и лысым тоже. Пареньку с детства не везло. Родителей лишили родительских прав из-за пьянок, а других родственников не нашли. Мальчишку пяти лет передали на воспитание в детский дом «Ромашка», подальше от родного города. Три дня пути, и Сибирь встретила его морозным, отрезвляющим воздухом. Укутанный в бесформенный тулуп и в валенках, он медленно брел за двумя полными барышнями, под весом которых и каблуки то не выдерживали.

Пятнадцатого декабря 2014 года, началась его новая жизнь. Двери казенного детского дома, распахнулись со скрипом, который он помнил всю последующую жизнь. Лицо воспитательницы и грымзы директора, впечатались в память навсегда.

– Господи, – взвизгнули женщины, посмотрев на новичка, – какое безобразие.

Директриса стянула шапчонку, под ней оказались солнечно рыжие кудряшки, достающие до плеч.

– Как звать то тебя чудо-юдо, – нагнулась вторая, улыбаясь прогнившими зубами.

– Семен, – прячась за сопроводительниц, ответил паренек.