Я бережно несла свою решимость, словно хрупкий огонек сквозь бурю сомнений. Ноги казались налитыми свинцом, но я все же выбралась в коридор, где, как маяк, сияла надежда увидеть Леа. Я выискивала знакомое лицо среди пестрой толпы учеников, громко смеющихся и оживленно обсуждающих грядущие события. И вот, наконец, я увидела её – она сидела на скамейке в окружении друзей, заразительно смеясь над какой-то шуткой.

Приблизившись, я ощутила прилив адреналина. «Это всего лишь разговор, – твердила я себе, – всего лишь попытка общения». Но искушение сбежать, раствориться в толпе, становилось все сильнее. Собрав остатки мужества, я аккуратно протиснулась сквозь группу ребят и села рядом с Леа. Она обернулась, и, заметив мое смущение, с искренним беспокойством спросила:

– Лина! Все в порядке? Ты выглядишь немного взволнованной.

– Да, все хорошо. Просто мне нужно поговорить с тобой об одном важном деле, – произнесла я, стараясь придать своему голосу уверенность, которой отчаянно не хватало. Леа тут же отложила телефон, и вслед за ней замерли все её друзья, создав вокруг нас атмосферу напряженного ожидания.

– Конечно, что случилось? – спросила она, настороженно наклонив голову. Я поймала её взгляд, и в этот момент почувствовала, как сильно она желает помочь.

– Есть кое-что, о чем я должна тебе рассказать, – начала я, ощущая, как в горле застревает комок. – Это не просто моя стеснительность или желание уединиться. У меня аутоиммунное заболевание, которое называется синдромом аллодинии.

Я замолчала на мгновение, давая этим словам время проникнуть в сознание Леа. Она смотрела на меня с пониманием, но я видела, что она ждет продолжения, и это придавало мне сил.

– Аллодиния – это состояние, при котором иммунная система ошибочно воспринимает собственные здоровые клетки организма как врагов и начинает их атаковать. Это может приводить к сильным болям при движении и множеству других неприятных симптомов, – объяснила я, стараясь говорить спокойно и сдержанно. – Но самое сложное для меня – это то, что прикосновения могут причинять мне настоящую физическую боль. Каждый раз, когда кто-то касается меня, я ощущаю, будто меня ударили по самому чувствительному месту.

Я заметила, как изменилось лицо Леа, как сочувствие и понимание наполнили её глаза.

– Лина, мне так жаль это слышать. Ты действительно переживаешь огромные трудности, – произнесла она мягко. Её поддержка ощущалась теплой волной, которая помогла мне продолжать.

– Я боюсь, что вы, ребята, не поймете, почему я иногда так остро реагирую на прикосновения или даже не могу обняться. Я не хочу, чтобы вы думали, что это из-за того, что я не ценю вашу дружбу. На самом деле, я очень дорожу вами и доверяю вам, но каждый раз, когда кто-то пытается меня тронуть, я испытываю ужас перед возможной болью, – сказала я, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

Леа, не дожидаясь, пока я закончу, протянула руку через стол, осторожно, словно к хрустальной вазе, тут же убрала её.

– Лина, я понимаю, как это тяжело, и я хочу, чтобы ты знала – ты не одна. Я здесь, чтобы поддержать тебя. Мы обязательно найдем способы быть ближе без риска, который вызывает твою боль, – сказала она, и в её голосе звучало неподдельное желание помочь.

Мне было невероятно приятно слышать её слова. – Я не хочу, чтобы эта болезнь определяла мою жизнь. Я стараюсь оставаться активной и заниматься тем, что люблю. Но иногда физическая боль отбрасывает меня далеко назад, лишая сил и радости, – ответила я, посмотрев ей прямо в глаза. – Даже самые обычные вещи, такие как объятия или легкие прикосновения, могут оказывать на меня непропорционально сильное воздействие.