Однако, Вальдемар не захотел прислушиваться к голосу разума в моём лице и продолжил:

– Я не потерплю клевету в отношении своих людей. За подобное у нас следует серьёзное наказание.

Конечно, я не могла не поинтересоваться:

– Какое?

– Плети! – прозвучало резко и весьма весомо, но потом мужчина, видимо, подуспокоился или увидел что-то в моём лице этакое, не знаю, однако, решил смягчить свою угрозу и, наклонившись ко мне, интимненько так прошептал: – Но в твоём случае я обойдусь более мягким аналогом наказания… Например, отшлёпаю… Только представь: моя ладонь на твоих обнажённых ягодицах снова и снова… Ммм…

– Извращенец!!! – взвыла, вырываясь из его захвата.

Он не стал меня удерживать, лишь самодовольно улыбнулся, снисходительно и в то же время очень откровенно разглядывая:

– Почему же сразу извращенец? Вдруг тебе понравится? Обещаю, я буду нежен…Ну, почти… Куда же ты?

Я решила предпринять тактическое отступление, то есть попросту сбежать, поняв, что разговор приобретает очень нежелательное для меня направление, вскочила на с интересом наблюдающего за нами Скотину и помчалась, куда глаза глядят. Однако, похоже они глядели не туда, куда надо, поскольку Вальдемар обратился волком и, нагнав, скорректировал траекторию нашего движения, направив коня в совершенно противоположную сторону. Как ни странно, Скотина весьма адекватно реагировал на хищника, не боялся его, не вставал на дыбы, будто рядом и не волк вовсе, а если и волк, то не опасный. Я конечно, сначала подивилась такому поведению своего приятеля, но потом решила списать всё на его интеллект. То, что конь весьма умен и сообразителен, было понятно и раньше, чего только стоит его привычка раз за разом путешествовать верхом на дуалах. Зато меня он без проблем нёс на себе, должно быть, осознав пользу моего дара в плане избавления от похмелья, вот и терпел.

Вскоре мы промчались мимо озера и выскочили прямиком на территорию лагеря, где вовсю шли сборы. Все бегали и суетились, часть шатров была уже собрана, телеги активно грузились, лошади седлались.

Я притормозила коня, направляя шагом, чтобы не сбить носящихся по лагерю дуалов, сама же глазами выискивала шатёр Вильмы, где оставались мои сундуки, но тут мой взгляд выловил какую-то странность. А именно – быстро направляющегося к нам смутно знакомого мужчину. Хм, иссиня-чёрные волосы, тёмные глаза, сверкающие от гнева, нос… Что же с ним не так? Ох… А где борода???

Я остолбенела, открыв от изумления рот. Михей этим нагло воспользовался и, приблизившись, резко сдёрнул меня с моего транспорта и притянул к себе:

– Сбежать собиралась? – прошипел он, впиваясь в меня пронзительным взглядом.

И что они заладили: сбежать, да сбежать… Если бы собралась, то сбежала бы… А так…

Вместо ответа, я зачарованно потянулась к его лицу, медленно провела кончиками пальцев по гладко выбритому подбородку и потребовала:

– Поцелуй меня!

Жених удивлённо вскинул бровь, посмотрел весьма пристально, потом хмыкнул и приблизил своё лицо к моему…

– Он!!! – с ликованием определила я, утопая в этих лёгких, невероятно нежных касаниях мягких губ и настойчивого языка. Как и тогда, ночью, тело охватило необыкновенное томление, ноги ослабли и подкосились, в животе словно пружина скрутилась… Я подалась вперёд, ближе, чувствуя, что пропала… Кажется, совсем. И понятия не имею, как буду с этим бороться…

Прервал поцелуй Михей. Я же настолько утонула в ощущениях, что, к своему стыду, была не в силах это сделать. Ноги до сих пор подкашивались, было чувство, что отпусти он меня – и я упаду. Прямо к его ногам. Ох, стыдобище…