Отогревшись, может быть, от стужи.

Хоть устало сердце, а горит!

Когда так хреново всё снаружи,

Нас спасёт лишь то, что есть внутри.

Пусть одеты мы не по погоде —

Так весна! И сладка эта дрожь.

Если делать, то, к чему пригоден,

То однажды пользу принесёшь,

По крупицам Правду вспоминая.

Потому, средь самых злых вестей,

Бережёт нас Мать-Земля родная,

Ждёт и любит всех своих детей.

Мы говорили с тобой до утра, и всё же

Ты обернулся опять, отойдя от двери:

«Но расколдует нас всех от унынья кто же?

И отчего я тебе так бездумно верю?»

Это весна, милый друг, и по всем поверьям

Будет любовь вновь касаться сердец крылами.

Просто сегодня прав тот, кто сажал деревья,

Чтобы зелёная сень вновь цвела над нами.

Он обнимает ребёнка, забросив гаджет,

Кормит котят в подворотне и птиц с ладони.

Смотрит в окно, удивляясь с восторгом: «Как же

Пахнет волшебно пыльцой средь привычной вони!»

Пишет стихи по ночам, убирает мусор,

В общем, живёт по душе, не нося личины.

Не нападает, хотя не бывает трусом, —

Просто он против насилия без причины.

Маленький шаг, незаметный с высот чиновных,

После – другой. Пусть не быстро – кто как умеет.

Если бы так же все делали поголовно,

Стало бы, может, у нас хоть на чуть светлее.

Лишь о великом мечтая, на малость – скупы

Те, кто всю жизнь измеряют успехом личным.

Есть доброта в этих малых крупинках глупых,

А добротой и спасается мир обычно.

Не безжалостность стали разящего насмерть меча,

А упрямство ростка, чьи зелёные тонкие руки

Сквозь асфальт протянулись на свет. И бутона свеча

Распустилась доверчиво… Спи под свирельные звуки

Нашей новой Весны. Спи, мой Свет, далеко до утра.

Мы так верили в жизнь, что надолго прогнали метели.

А теперь колыбельную песню поют нам ветра

И звенит тёплый дождь в вышине на исходе апреля.

Скоро Солнце вернётся, светя с каждым днём горячей.

Только помни всегда, по заветной гуляя аллее, что цветы

Иногда и сильней, и надёжней мечей,

Потому что и жизнь, и любовь – тоже смерти сильнее.

Слабаку так непросто на свете живётся,

Как ни прячет себя за жестокости щит,

Страх сквозь грубость сквозит. И ему достаётся,

И личина суровая не защитит.

Оттого и срывается там, где не нужно,

Пряча стыдный, гнилой, небогатый свой скарб.

Под надменностью злой и под позой натужной,

К сожаленью, обычный скрывается раб.

На прогорклой муке, знать, замешано тесто:

Как его не лепи, он не станет сильней.

И когда просто ставишь «героя» на место,

Он лишь плачет от тщетности злобной своей.

Бывает плохой конец у самой прекрасной повести,

Бывает, что тот, кто грел, вдруг падает сам без сил.

Прощать можно всё почти. Но знаешь, прощая подлости,

Себя унижаешь ты и тех, кто тебя любил.

А подлость – она в душе всегда, а не только к случаю,

Как ржавчина на мече, как в яблоке – червяки.

Лишь тот, кто и зол, и слаб, другого задорно мучает,

Такому не отвечай и не подавай руки.

За рваными строчками просто прятать смыслы,

Кончаются точками дни, только мы зависли

Вне времени и пространства, в бою с судьбою.

Завидное постоянство – быть лишь собою,