Отец вон тоже без подарка не оставил, дом на меня отписал. С самого утра прислал своего прилизанного адвоката с бумагами. Осчастливил, блин! А чтобы просто позвонить и поздравить с днем рождения, или приехать и обнять сына, как это делают в других семьях…

Нет, наша семья никогда и не была нормальной. Сперва, еще ребенком, меня бросила мать, укатив в закат с очередным любовником. А потом и отец, быстро нашедший ей замену, все чаще оставлял меня на попечение бесчисленных нянек. Где сейчас он сам? В Лондоне, или в Ницце – кто ж его знает? Он мне об этом не докладывает. А звонит и приезжает с каждым годом все реже, словно и не было у него никакого сына.

Сколько себя помню, из шкуры вон лез, лишь бы толику его одобрения заслужить: сначала победы на спортивных соревнованиях, потом призовые места на школьных олимпиадах. Только видать, разочаровался мой батя в отцовстве. Или во мне? Потому что других детей со своими новыми пассиями, которые с годами становятся все моложе, так отчего-то и не заводит.

Счет в банке, тачки, теперь еще и этот огромный пустой дом. Наготове директорское кресло в его фирме, которое отойдет ко мне сразу после получения диплома. Считай, откупился. Ну а что, мне теперь двадцать два, давно взрослый мальчик. По мнению отца, в его присутствии в моей жизни я больше не нуждаюсь.

Может, он и прав. Только отчего тогда на душе так паршиво, что хочется волком выть? Что это за чувство такое поганое, от которого никуда не деться?

Специально эту вечерину закатил. Думал, буду среди друзей и все пройдет. Целый день отрывался на полную. Девок не сосчитать, которые висли сегодня на моей шее, и любая из них по щелчку пальцев готова была запрыгнуть в постель.

Но нет же, не помогло, даже на сотую долю не отпустило, стало только хуже! Словно все не то. И не хочу я никого из них, из этих кукол штампованных. Уже вон и Илюхин, прокурорский сынок, с которым нас отцы свели и за одну парту с первого класса посадили, и тот бесит неимоверно.

– Дом, милый дом, – со злостью пинаю пивную банку, брошенную кем-то прямо посреди гостиной, и та с гулким звуком врезается в стену, выплескивая остатки содержимого.

Нет, какой это дом? Дом там, где тебя хоть кто-то ждет и любит. А это – склеп, мой личный, фамильный… Чертово родовое гнездо.

– Собаку что ли завести? Может, хоть с ней здесь не будет так одиноко, – само собой срывается с губ, и меня будто простреливает.

Вот оно, то самое слово, которого я отчаянно избегал, боясь произнести вслух. Одиноко, мать его! Несмотря на всех этих людей вокруг и их привычные фальшивые улыбки, мне до жути одиноко, так, что внутренности выворачивает.

Поднимаюсь на второй этаж в свою спальню и сразу замечаю скомканное покрывало на постели. Злость приливной волной подступает к горлу.

Предупреждал же, чтобы сюда никто не совался! Совсем страх потеряли.

Мимолетный взгляд на кубки, расставленные в идеальном порядке, – славную аллею моих спортивных побед, только подливает масла в огонь. Кого я обманываю? Отцу всегда было на меня плевать, сколько бы я ни старался. Ровно с тех самых пор, как мать вышла за двери этого дома, и меня для него будто не стало.

– Да пошли вы все! – одним резким движением скидываю содержимое полки на пол, следом летят медали за плавание.

Все пустое. Вся моя жизнь никчемная и пустая, будто ориентиры потерял, если они вообще когда-то у меня были.

Растираю ладонями лицо и стягиваю футболку. Сначала в душ, а потом спать. Может, завтра в голове прояснится и это дрянное состояние наконец отступит?

Включаю свет в ванной и захожу внутрь, попутно расстегивая ширинку на джинсах.