– Попалась!

– А за эти кубки еще и от Егора получишь, – скалится гадина, заталкивая меня в просторную ванную с совмещенным санузлом.

Я сопротивляюсь насколько хватает сил. Только их двое, и они оказываются сильнее. Подходящая батарея находится сразу, к ней меня и пристегивают. А потом уходят, выключив за собой свет. Как ни в чем не бывало, переговариваются о своем, шутят, словно не живого человека тут насильно оставили, а так, заходили руки помыть.

По щекам от обиды катятся слезы. Вот за что они так со мной? Что я им сделала?

Дом полон гостей, вечеринка идет полным ходом, и только я сижу здесь прикованная, словно в чем-то провинилась.

Дергаю рукой, но куда там? Я скорее кости себе переломаю, чем сумею хотя бы погнуть эту чертову трубу. По привычке тянусь рукой к карману, но вспоминаю, что смартфон разбит и остался в сумке.

Кое-как дотягиваюсь до умывальника, и промываю ранки на ладони, после чего делаю пару глотков воды.

Вкусная, как в деревне из родника. Наверняка, у них здесь и вода из обычного крана идет уже фильтрованная.

Время тянется невыносимо медленно. Вот уже и слезы закончились. Доносящиеся до моего слуха звуки постепенно затихают, только ничего не происходит. Кажется, обо мне просто забыли. А в спальню хозяина дома, Егора Ветрова, как и говорил Вадим, действительно никто не заходит.

Устав терзаться бесконечными ожиданиями, подтягиваю разбитые колени к груди, и опускаю на них тяжелую голову. От нечего делать стягиваю резинку с косы и распускаю волосы, перебирая длинные пряди.

«Надо же, я застряла в его спальне», – глупо улыбаюсь собственным мыслям. И пусть в своих мечтах я совсем не так все это представляла, да и Егор все еще не в курсе моего существования. И все-таки я здесь! Разве это не удивительно?

– Если хочешь, могу остаться. Не знаю, что с тобой происходит, но ты весь день не в своей тарелке, – толкает в плечо подпивший Илюхин и сам покачивается, потому что едва стоит на ногах.

Что-что, а в проницательности ему не откажешь. Наверное, за это и ценю. Только пить Вадиму нельзя от слова совсем. Пока трезвый, вроде, нормальный мужик, но в таком свинячьем состоянии нафига он мне сдался? Тоже мне, группа поддержки. И так на душе хреново, не хватало еще с ним возиться.

– Вали уже давай, бро. Я в норме, правда. Только устал от всей этой шумихи, – от одной Никоновой, присосавшейся ко мне напоследок, будто пиявка, чего стоило избавиться. Но Вадиму знать об этом не обязательно, он уже давно неровно дышит в ее сторону, да все безрезультатно. – Завтра клининг вызову, все уберут, отмоют. А с тобой вечером в клубе пересечемся. Лады?

– Лады, – жмет руку и наконец залезает в такси, хоть до последнего, дебилоид, рвался за руль, словно мало тачек до этого спьяну разбил.

Осветив фарами внутренний двор, машина разворачивается и отъезжает.

«Ну вот и все. Последнего спровадил», – выдыхаю с облегчением.

На улице хорошо, тихо. Только с озера доносится редкое кваканье лягушек и хоровое пение сверчков, которые снова завели свою тоскливую ночную пластинку.

Уже собираюсь уходить, как Илюхин на полном ходу высовывается из окна и орет во всю глотку, словно это что-то важное. Только отъехал он уже прилично, и я его почти не слышу, выхватываю обрывки фраз.

– Я ж тебе там это… Подарок оставил… Совсем забыл!

– Хорошо, спасибо! – машу ему вслед рукой, лишь бы этот дурень из окна не вывалился. И Вадим подобно улитке втягивает свою короткостриженую голову обратно в салон.

Плевать я хотел на подарки. Мне их сегодня целую гору надарили. Я улыбался, благодарил, только распаковывать нет никакого желания.