Искусство очень разнообразно, самодовольно думала Дрю, сажая ароматные цветы. Сет одобрил бы ее выбор оттенков и текстур.

Конечно, это не имеет значения, ведь сад должен нравиться ей самой, но одобрение художника льстит самолюбию. Правда, накануне Сет был немногословен. Влетел в магазин сразу после открытия, вручил оговоренную сумму, размашисто подписал договор, схватил ключи и был таков. Ни флирта, ни соблазнительных улыбок.

Ну и к лучшему. В данный момент ей не нужен флирт, и соблазнение тоже не нужно.

Хотя пространство для маневра не помешало бы. На всякий случай.

Вполне возможно, у него утреннее субботнее свидание с одной из женщин, тосковавших по нему в его отсутствие. Он похож на мужчину, по которому сохнут женщины. Высокий, долговязый, взлохмаченный.

И еще его руки. Не заметить их невозможно: широкие ладони, длинные пальцы. Природное изящество, вызывающее в женщинах – в некоторых женщинах, поправила она себя, – фантазии об изысканных ласках.

Дрю со вздохом откинулась на пятки, осознав, что слишком много думает о Сете. Просто он – первый мужчина, понравившийся ей за… господи, даже вспомнить невозможно, за какой срок.

Одно-единственное свидание почти за год.

Но это мой выбор, напомнила себе Дрю, и я точно не передумаю: никакого Сета Куина и вареных крабов.

Она просто будет создавать свой дом, вести свой бизнес, а он пусть живет своей жизнью и рисует хоть целыми сутками. Она привыкнет к его соседству и перестанет его замечать. А когда срок аренды закончится…

– Черт побери! Ключ от кладовки!

Она забыла отдать ему ключ. А он забыл ей напомнить.

Дрю посадила герань. Добавила дельфиниум. Затем, бормоча ругательства, вскочила.

Навязчивая мысль будет преследовать ее весь день. Придется нервничать и размышлять, куда он денет вещи, прибывшие из Рима. Пожалуй, проще отвезти дубликат, который хранится в доме, Анне Куин. Это займет не больше двадцати минут, а по дороге можно заехать в питомник.

Садовые перчатки и инвентарь Дрю бросила в корзинке на веранде.

Сет поймал брошенный ему Этаном линь и привязал лодку к причалу. Первыми выпрыгнули дети: длинноногая белокурая Эмили и неуклюжий, как щенок, четырнадцатилетний Дик.

Сет схватил Дика за шею и посмотрел на Эмили:

– Ты не должна была расти, пока меня не было!

– Ничего не могла с этим поделать. – Эмили потерлась щекой о его щеку. – Добро пожаловать домой.

– Когда жрать будем? – поинтересовался Дик.

– У парня в животе ленточный червь, – объявила Обри, ловко спрыгивая на причал. – Пять минут назад он съел половину багета.

– Я расту, – хихикнул Дик. – Попробую что-нибудь выпросить у Анны.

– Он искренне верит в свое обаяние. – Эмили покачала головой. – Не понимаю.

Ретривер Этана Найджел плюхнулся в воду, доплыл до берега и со счастливым лаем бросился за Диком.

– Эм, помоги ты, раз уж наш шалопай удрал. – Обри подхватила один конец ящика-холодильника, который Этан выставил на причал, и шепнула Сету: – На маму надежды нет. Ей не терпится добраться до тебя.

Сет подошел к лодке, протянул Грейс руку. Если Обри была первой, кого он полюбил, то Грейс была первой женщиной, которую он не просто полюбил, но которой безгранично поверил.

Грейс шагнула на причал, обняла Сета, счастливо вздохнула и потерлась щекой о его щеку так же мило, как Эмили.

– Вот теперь все правильно. Все так, как должно быть. – Грейс откинула голову, улыбнулась ему. – Спасибо за тюльпаны. Они прекрасны. Жаль, что меня не было дома.

– А мне-то как жаль! Думал обменять их на твою жареную картошку. Никто не умеет жарить картошку лучше тебя.

– Приходи сегодня на ужин. Я пожарю специально для тебя.