Тот, кого Игорь числил пятым в своем списке, должен был бы по справедливости считаться первым, если бы не то, что они виделись всего один раз и мало знали друг друга. Пятый по степени знакомства, этот человек был первый по своей значимости, по той роли, которую он играл в жизни подполья, в жизни многих людей, в том числе и самого Игоря.

Их первая и пока что единственная встреча произошла в тот самый день 14 июля, когда Игорь собирался эвакуироваться и пришел прощаться к Вале Любимовой. К его крайнему удивлению, в библиотеке не было никаких признаков поспешной эвакуации. В городе закрывались учреждения и магазины, вывозилось все, что только можно было увезти; в самом дворе библиотеки шла такая же быстрая и молчаливая работа: снимали с пьедестала бюст Коцюбинского, упаковывали ящики с ценностями дома-музея. А здесь все оставалось неизменным. Валя и Наташа Медведь неторопливо возились в хранилище: одна стояла на лестнице, другая принимала у нее и складывала тут же, на полку, какие-то книги. «Кое-что припрятать хотим до лучших времен», – пояснила Наташа. В это время в хранилище вошел незнакомый человек: высокий, черноволосый, бледный, на вид лет сорока. Он появился не из комнаты абонемента, а из второй, служебной двери, которая вела во внутренние комнаты библиотеки. «Девушки, а вы про каталоги не забыли?» – спросил он и, получив утвердительный ответ, удалился. «Наш новый директор, – сказала Валя, встретив удивленный взгляд Игоря. – Книги-то мы прячем, надо, чтоб в каталогах следов не осталось. Понял?»

Нет, он ничего не понимал. Новый директор – сейчас?..

Спустя полчаса, беседуя с Валей на скамейке в садике, Игорь начал догадываться о смысле столь странного назначения, а еще через час он сидел в тесном директорском кабинете и, волнуясь, как на экзамене, отвечал на вопросы, которые ему там задавались. Да, он комсомолец, был секретарем комитета в школе. Вот комсомольский билет… Почему не в армии? Глаза. Да, решили с матерью эвакуироваться. Что намерен делать в эвакуации? Поступить рабочим на военный завод. Давно ли знаком с Валей Любимовой? Давно. Года три, пожалуй. Многие ли из школьных товарищей остаются в Виннице? Нет, большинство в армии, остальные, наверно, тоже эвакуируются. Что он думает о ходе войны, о ее сроках? Едва ли немцы протянут больше года: сила на нашей стороне. А если все-таки протянут? Не год, а два, три – что тогда?..

На этот последний вопрос Игорь не смог ответить. Он просто не допускал мысли, что война может так долго продлиться. Черные блестящие глаза собеседника смотрели на него с пристальным интересом. Новый директор был, конечно, старше, чем показался с первого взгляда: в его густых черных волосах виднелась седина, от глаз к вискам, совсем серебристым, тянулись мелкие дорожки морщин.

– Вы много читаете? – спросил он вдруг.

– Читаю, – неопределенно сказал Игорь.

– А какие книги самые любимые?

Этот вопрос почему-то окончательно смутил Игоря. Он снова что-то промямлил в ответ, но на этот раз директор был неумолим.

– Вы не торопитесь, подумайте. Я понимаю: любимых книг много, трудно выделить две или три. Да и к тому же у каждого из нас бывают периоды увлечений. Год назад я, например, зачитывался Тургеневым, а сейчас как-то охладел понемногу, другое появилось.

– Вот, вот, – обрадовался Игорь. – У меня как раз периодами и бывает. Последнее время, – признался он, – Герцена особенно полюбил – «Былое и думы». Это можно по многу раз читать…

Директору явно понравилось, что Игорь любит «Былое и думы» – уж не был ли и он поклонником Герцена?.. Однако в разговоре по поводу книг он, оказывается, отнюдь не забыл о своем вопросе, оставшемся без ответа.