7 сентября 1833 года Цензурный комитет наложил запрет на гранки «Телескопа» со статьей без подписи. «Летопись отечественного просвещения. Свод законов Российской империи». Запрещение мотивировано тем, что статья «со держит странные, непонятные… выражения»[32]. Автор пишет в статье: «Народ есть существо нравственное: он хочет знать, какими законами он управляется, чего от него требуют, чего он должен бояться и чего надеяться?». «Народ не менее ученых всегда и везде жаловался на безвестность законов». «Мысль кодекса есть постоянное стремление народа к сему самосознанию, сопровождаемое иногда покойным, иногда напряженным требованием; бывают приливы таковых требований, и тогда момент появления кодекса делается необходимым». Здесь речь явно идет о конституции, как вынужденном кодексе в результате требований народа. Автор не склонен верить букве закона; он указывает, что «при рассуждении о кодексе должно различать форму законодательства от содержания»[33]. Судя по тому, что статья без подписи, Надеждин, безусловно, ознакомился с ней, так как нес за нее полную ответственность. «Телескоп» в это время принимал «опасное» направление.

К светской цензуре прибавились еще и требования цензуры церковной, которая не только запрещала издавать без ведома Синода духовные книги, но и не допускала «вольности» в адрес церкви. 20 июля 1834 года министр народного просвещения приказывает Цензурным комитетам «ни под каким видом не допускать печатания критик на распоряжения, делаемые евангелическими консисториями»[34].

Зато в этой обстановке «всесильными» были такие журналисты, как Греч и Булгарин. Они пользовались доверием 3-го отделения и иногда наводили страх даже на весь Московский цензурный комитет. Так, летом 1831 года Греч написал «жалобу» непосредственно в Московский Цензурный комитет, в которой в резких выражениях выступил против «одобрения и напечатания статьи о сочи нениях чиновника 8 класса Булгарина в 9 книжке «Телескопа». Председатель Московского цензурного комитета вынужден был обратиться к министру на родного просвещения с довольно унизительной просьбой:

«Покорнейше прошу Вашу светлость, – писал он, – оказать законную защиту Московскому цензурному комитету против несправедливых и оскорбительных наветов г. Греча»[35].

В таких условиях издатель «Телескопа» вынужден был лавировать, как, впрочем, лавировал он и в «Вестнике Европы». Он начинял свои статьи (и статьи сотрудников) отступлениями и вставками верноподданнического характера. Это, вероятно, и продлило существование «Телескопа», хотя в конце концов двойственность его издателя стала ясна и для 3-го отделения и «Телескоп» в 1836 году был запрещен, всего лишь двумя годами пережив «Московский телеграф». Помещичье-крепостное хозяйство уже не удовлетворяло требованиям даже простого воспроизводства и все более клонилось к упадку. Правительственные меры по искусственному поддержанию крепостных порядков не давали видимого эффекта. В печати появлялись всевозможные рецепты по увеличению доходности крепостного хозяйства. Такова, например, предложенная в 1837 году А. П. Яновым «Книга для помещиков, желающих через хлебопашество при холодной почве получить с тягла 228 рублей ежегодного дохода»[36]. Эти рецепты при усиливающемся развитии наук и промышленности могли быть использованы только при наличии свободного труда. Необходимость освобождения крестьян становилась очевидной для самих помещиков. С середины 1830-х годов увеличивается количество различных филантропических проектов, которые в конечном счете сводились к одному – к освобождению крестьян.