Он был смелым человеком, тот предприниматель, который в конце 1932 года решил еще раз поставить музыкальный фильм. Взяв оригинальный киноматериал, который за три года до этого студия уже предполагала положить в основу фильма, он пригласил в качестве постановщика режиссера, имевшего талант как в гангстерском, так и в музыкальном жанре, – Ллойда Бэкона. Он не стремился заполучить крупных звезд, а делал ставку на юных актеров и танцоров второго ряда, как, например, Джинджер Роджерс. Самой важной фигурой во всем этом предприятии был Басби Беркли, который поставил для фильма четыре номера.

Лента «42-я улица» стала прообразом целого ряда фильмов, которые по классификации Тимоти Шойрера принадлежат к «мюзиклам подмостков». Здесь рассказывается о чувствах и переживаниях людей и также показывается процесс рождения мюзикла. Особенность этого фильма состоит прежде всего в том, что в нем господствуют реалистические элементы. Точно и достоверно отражены взаимосвязи людей, большие и маленькие ссоры, отношения между актерами. Но самым важным было то, что зритель мог убедиться: рождение такого легкого жанра, как шоу, происходит в результате напряженной, забирающей все силы работы. Конвейер работает непрерывно, без пауз, не сбиваясь с заданного ритма, и если падает обессилевшая танцовщица, то ее просто оттаскивают к стене, а другие продолжают работать дальше. Шоу должно продолжаться!

В 1933 году Америка находилась под влиянием последствий депрессии. Для всех сотрудников студии, от звезд до хористки, участие в шоу означало несколько дней работы, несколько долларов. Шоу кончается – и все вынуждены вновь отправляться на улицу, регистрироваться на бирже труда. Когда маленькая хористка Пегги (Руби Килер) из-за несчастья со звездой (Бебе Дэниэлс) получает свой шанс, продюсер понимает, что сейчас от этой девушки зависит судьба двухсот человек, работа двухсот нуждающихся людей: «Пять недель мук, крови и пота зависят теперь от тебя. Речь идет о жизни всех этих людей, которые должны работать с тобой». В сцене, показывающей возникновение шоу, отсутствует даже видимость блеска – господствует упорный труд целого коллектива. Нет ни смешков, ни поощрений, только резкие команды, крик и грубость. Речь идет о больших деньгах, и потому – шоу должно двигаться!

Этот известный мюзикл высвечивает два аспекта, которые важны для многих произведений жанра. С одной стороны, он раскрывает генеральную концепцию голливудского кино, которое делается для того, чтобы на 90 минут отвлечь миллионы зрителей от ужасов депрессии, от экономического кризиса. Мечта ценою в десять центов должна помочь человеку хотя бы 90 минут не думать о безработице, голоде, отсутствии жилья. Особенно хорошо подходят для этого любовные интрижки танцовщиц, артисточек с богатыми людьми и, конечно, поставленные с большой выдумкой танцевальные номера Басби Беркли. С другой стороны, фильм интересен для нас тем, что он показывает «фабрику мечты» как частицу американской реальности тех лет. Работа танцовщицы существенно отличается от работы у непрерывно движущейся ленты конвейера. Однако «42-я улица» наглядно показывает, что здесь есть немало точек соприкосновения. И девушка из ревю, и рабочий у конвейера подвергаются давлению, жестокой эксплуатации, им грозит дамоклов меч безработицы.

Студии «Уорнер бразерс», которая в своих гангстерских фильмах создала реалистический образ американской действительности периода Великой депрессии, и в музыкальном фильме удалось правдиво передать эту частицу реальности. И произошло это благодаря усилиям режиссеров Ллойда Бэкона и Мервина Лероя, а также актера Джеймса Кэгни. Все они с успехом работали и в музыкальном, и в гангстерском жанрах. И потому, наверно, в «42-й улице» много эпизодов, близких по духу гангстерскому фильму. Например, финальная сцена шоу. Маленькими шажочками к нам приближается Руби Килер. Камера быстро отъезжает, и мы видим, что Руби танцует на крыше такси. 42-я улица вторгается в фильм во всем своем неприглядном облике. Скандалы и грязь, кабаки, потасовки, пальба… Эта улица является неотъемлемой составной частью нью-йоркского подпольного мира. Несколько дюжин статистов бодро маршируют по широкой лестнице, они поворачиваются – и мы видим на их спинах щиты с изображением небоскребов. Кошмарный образ Манхэттена складывается в том числе и из этой перспективы небоскребов на спинах людей. Другая грандиозная сцена фильма – номер «Избавиться от Буффало». Оба главных героя женятся и решают провести свой медовый месяц в Буффало. Вот они стоят у ступенек спального вагона… Тут же вагон начинает раскалываться на части, и мы видим его интерьер. А в это время юная чета в веселом танце проносится через вагон.