– Это случайно, само собой вышло, – попытался поскромничать.

– Ничего случайного не бывает, – резонно сказала Ира, подливая мне чай из термоса.

– Спасибо, – только и смог ответить.

– Так! Закругляемся! – послышался голос нашего командира, – Пора и честь знать. Ищем следующую подсказку!

Девчонки быстро начали складывать всё в рюкзаки, а я по привычке помог им их надеть. Оглянувшись по сторонам, подумал, что тут и искать ничего не надо, вон вдали огромная старая опора ЛЭП, без проводов, скорее всего там и спрятана очередная подсказка. Повернувшись к Стасе, стоявшей рядом, махнул рукой в сторону опоры:

– Пойду, посмотрю, может там что есть, – и зашагал по траве к ней.

Кирилл – наш всеслышащий и всевидящий, словно лось пролетел мимо меня к опоре и, через минуту, найдя записку, уже кричал:

– Я нашёл! Все двигаемся прямо в лесок, на бугре!

Мы двинулись в указанном направлении.

Маленькая берёзовая рощица встретила тонкими, длинными ветками, шуршащими листвой, колышущимися на ветру, словно шторы, и прыгающими, в её просветах, солнечными зайчиками, запахом то ли грибов, то ли коры.

Мы обошли рощу и по кругу, и внутри, но ничего примечательного не нашли. Единственно, на что обратил внимание, это следы недавнего костра на поляне. Поковыряв кедой в пепелище, на глаза попалась трубочка из бересты. Подобрав, хотел его рассмотреть, но Кирилл, словно выросший рядом из-под земли, чуть ли не выхватил её у меня. Да, культурой батенька не блещет.

Развернув бересту, он прочитал:

– «Кто меня в костре найдёт, тот отряд и поведёт», – и уставился на меня, не преминув смерить чуть презрительным взглядом:

– Ну и куда нас поведёшь, Сусанин? – с издёвкой, спросил он.

Вот почему он такой? Я, что напрашивался на роль командира. Раздумывая, продолжал распинывать ногой пепел костра и заметил под пеплом плотную глиняную площадку с каким-то рисунком. Расчистив её, с активным участием девчонок, увидел нарисованный компас, с указанным стрелкой направлением, повернувшись к смещённому командиру, предложил:

– Вот ориентир. Командуй!

Кирилл деловито подошёл к рисунку, зафиксировал на телефон и спросил меня:

– Ну, что тронемся?

– Пошли, – ответил я, абсолютно не желая возглавлять нашу экспедицию.

Кирилл встал, поправил рюкзак и скомандовал:

– Все за мной, – сразу перейдя на бег.

Мы тронулись следом, и я опять оказался в конце. Лидерских качеств во мне точно не хватает.

Не успел пробежать и десяти метров, как словно провалился в яму.

Очнулся, стоящим перед длинным столом, в центре возвышалась трибуна, за которой стоял высокий грузный человек в чёрной мантии и четырёхугольной шляпе. Длинная его борода тряслась от злости, с какой он громко зачитывал текст с листа:

– Филиппо Бруно, при постриге получивший имя Джордано и с тех пор именующий себя Джордано Бруно, стоящий сейчас перед лицом высокого суда губернатора великого города Рима, признаётся виновным в восьми смертных грехах перед Господом нашим и церковью и приговаривается к наказанию без пролития крови, посредством сжигания живьём!

В меня словно бес вселился и я, брызгая слюной, от захлестнувшего презрения к ним, прокричал:

– Вы все ослы! Ваш страх в каждом слове приговора, а мне он принесёт славу на века!

Картинка застыла, а я всё ещё не мог отойти от переполнявшего меня гнева:

– За что они меня так?!

– Ну, ты был слишком заносчив и высокомерен, до омерзения. Считал, что твои знания и открытия подняли тебя над всеми этими мелкими церковными догматиками, что ты – пророк, подобный Герме́су Трисмеги́стскому. Именно его учение открыло тебе глаза на природу вещей и вдохновило посвятить всю свою жизнь изучению мироздания, созданию новой философии, космологии, которые ты активно пропагандировал, несмотря на угрозы со стороны церкви. Бесконечность вселенной, пространства и времени, далёкие звёзды, подобные Солнцу, физическое единство Земли и неба, пять элементов мироздания – всё то, что ты узнал от меня – себя прошлого, вскружили тебе голову, в попытке просветить и изменить мир. Но, конец был слишком жесток, однако предсказуем. Пламя костра сбило с тебя лишнюю спесь и в следующих жизнях ты действовал более осмотрительно, – закончило моё унижение Нечто.