Религиозность понимается здесь нами достаточно широко, предельно даже широко, – как всякое переживание устремленности и причастности, то есть той или иной формы связи со Святыней, как неким вообще знаком, указывающим на онтологически высшее и трансцендентное основание всякого бытия. Примерно в этом смысле употребляет К. Ясперс понятие «шифры трансцендентного». Необходимо только уточнить, что «шифрами трансцендентного» являются все без исключения духовные ценности, понятие же Святыни, во-первых, указывает на определенные моменты – служения, благоговения, присутствующие больше или меньше в переживании человеком своей соотнесенности со всякой ценностью, во-вторых, это понятие говорит об истоках всякой ценности и ценностного сознания, как такового, а в-третьих, оно относится к особой и наиболее фундаментальной ценности человеческого бытия.

Мы переходим, наконец, к раскрытию нашего понимания сути философского акта и к характеристике того места, которое философия занимает, на наш взгляд, в сфере духовных устремлений человека. Прежде всего, необходимо сказать, что же является предметом философствования, в устремленности к чему рождается и движется философская мысль. Нам представляется, что наиболее точным является здесь как раз наиболее древнее – первое! – затертое привычным повторением, но единственно точное понимание философии как «любви к мудрости». За время, прошедшее со времен Пифагора, впервые так определившего суть своих занятий, философию в разные времена пытались истолковать по-разному, подчиняя ее нравственности или религии, понимая ее как высшую науку или особого рода искусство, выделяя в ней методологический или педагогический, созерцательный или деятельный, умозрительный или эмпирический аспекты. Существенно различным был и остается облик философии, но при всем этом, на наш взгляд, вполне можно определить смысл всякой философии во всех различных ее формах и интерпретациях именно как взыскание мудрости.

Уже Аристотель классически указал на возможность двух различных способов мысли, на наличие двух умственных добродетелей, терминологически их разведя: fronesis – рассудительность и sofia – мудрость. Рассудительность в определенной степени свойственна и некоторым животным, она является для человека минимальной базой здоровой жизни, как на телесном, так и на духовном уровне. Это некий исходный уровень добродетели, которым Платон, например, ограничивает духовный потенциал простонародья. Мудрость же традиционно понимается как высшая возможная степень духовного совершенства, доступная, по мнению древних, далеко не всем: Пифагор, как известно, вообще отказывает человеку в возможности обладания мудростью, составляя ему, как лучшую долю, лишь любовь к ней.

«Мудрость» есть наиболее точное слово для обозначения того блага, которого взыскует философ, того предмета, стремлением к которому вдохновляется философский акт. Мудростью именуется знание и мышление предельно высокого уровня, некое ведение, понимающее проникновение в суть вещей и мира в целом, некая всеохватность мысли, которая, тем не менее, не расплывается в неопределенность, а напротив обретает в этой всеохватности предельную ясность и концентрацию. Мудрость также связана и с триадой Истины, Добра и Красоты, и со Святыней: отправляясь от любой из этих ценностей, духовно возрастая в устремленности к любой из них, человек способен восходить к Мудрости, открывая для себя эту новую грань жизни духа. Деятельность ученого или поэта, нравственное самосовершенствование или углубленная религиозная жизнь с разных сторон, но в равной мере способны возводить человека к причастию Мудрости и быть началом философии. Переживание определенной причастности к Мудрости составляет необходимый элемент всякой духовной жизни, и в этом смысле философская способность неотъемлема от человека, философичность в большей или меньшей степени (в зависимости от степени духовной активности) присутствует в бытии человека всегда. Если же взыскание именно Мудрости, как таковой, делается главным мотивом духовного движения человека, он вступает на стезю собственно философии.