– Господи, летний день называется, – вслух посетовал Андрей, входя в комнату.

– Доброе утро! – не повернувшись к нему, поздоровалась Таня.

– Ты считаешь, оно доброе? – поинтересовался Андрей вместо ответного приветствия.

– Считаю, что в любую погоду: в снег, дождь, шторм и вьюгу, утро должно быть добрым, а там, как получится, – философски заметила Таня.

– По тебе видно, что на машине? А я не стал, подумал, что в метро быстрее и вот результат.

– Нет. Я не на машине и без зонта. – Заметив удивленный взгляд Андрея, добавила: – Переоделась полностью, а туфли пришлось выбросить.

Она стояла у окна и старалась отвлечься от накопившихся за долгую бессонную ночь мыслей и раздражения из-за всего на свете: мокрого тротуара, потеков дождя по стеклу окна, отсутствия солнца. Она взглянула вниз на мокрую от дождя улицу, на две фигурки, юноши и девушки, бежавших по лужам взявшись за руки, и почувствовала непривычную зависть. «Я становлюсь завистливой. Следовательно – стервой! Это все из-за него. Интересно, там, где Кирилл, тоже идет дождь?» – подумала она без сожаления, а просто так, чтобы уколоть себя, больнее, но ничего не вышло. Боли она не почувствовала. Андрей чертыхался на дождь. Таня слышала его сопение, он, по-видимому, переобувался. Затем хлопнула дверь и в комнате снова повисла тишина. Это продолжалось несколько минут, затем снова звук двери, но этот раз она открылась. По шагам и издаваемым звукам, Таня определила, что вернулся Андрей с чайником, наполненным водой. По негласному закону, это делалось каждое утро тем, кто первый приходил на работу. Только сейчас, услышав, пока еще чуть слышное гудение чайника, она вспомнила, что не сделала этого и тем нарушила установленное правило. За все время отсутствия Андрея, она не сдвинулась с места, продолжая стоять, глядя в окно.

– Тебе плохо? – подойдя и остановившись у нее за спиной, тихо спросил Андрей.

– Почему мне должно быть плохо? У меня все…

– Брось строить из себя крутую, – резко оборвал он ее. – Отпусти ситуацию и расслабься. Будет легче, поверь мне. Из личного опыта знаю.

По интонации, с которой он задал свой вопрос, Таня поняла, что в издательстве все уже оповещены Юлией о ее разрыве с Кириллом, но, почему-то, приняла это на удивление спокойно. Под каким соусом все это подавалось, не трудно было догадаться. Вот только до нее самой, Юлии так и не удалось добраться. Пока, не удалось. Ах, как той хотелось показать свою власть над обстоятельствами! Юлия могла бы насладиться своим торжеством над поверженной соперницей, а в том, что Таня повержена, сомнений никаких у той не было. Не трудно представить, как это было бы разыграно. Она бы обязательно начала с того, что оказалась права; Кириллу, в конце концов, Таня надоела и он, как впрочем, и всегда, обрубил концы этой нелепой и долгой истории. Это было ясно с самого начала – Таня не его типаж. У той нет никакой, даже малейшей надежды, что он вернется к ней и с этим необходимо смириться, оставив его в покое. «Кирилл ее бросил, она должна оставить его в покое и смириться с неизбежным» – это было бы главным утверждением Юлии, которое прошло бы красной нитью через весь ее монолог. Тут Юлия, непременно, на несколько секунд сделала бы красноречивую паузу и, изобразив на своем надменном лице, насколько это возможно, сожаление и может быть даже сочувствие, напомнила бы, что неоднократно предупреждала об этом ее. В этом месте, Юлия сказала бы, что гордыня – это большой грех, а у Тани ее даже зашкаливает, да и упрямства – выше крыши. И об этом ей неоднократно указывалось, но она отвергла дружеские советы, проявив себя крайне не дальновидно. И еще бы она сказала, что сожалеет, но поезд уже ушел и той остается только смириться с этим обстоятельством. Юлия любила изрекать подобные вещи. Это звучало как нарекание старшего товарища и авторитетного коллеги. Затем, обязательно сказала бы, что Кирилл не может любить только одну женщину и принадлежать только ей одной. Это явная утопия. Таков уж Кирилл. Здесь она бы обязательно пожала плечами и ласково сообщила бы, что часто общается с ним по телефону и, что у него все в порядке и ей не следует волноваться, а взять и забыть его, предварительно освободив его квартиру. Это добавка должна была бы полить раствор соли на Танины раны. Так Таня узнала бы, что Кирилла нет в Москве, а, поскольку Юлин монолог еще не состоялся, то она так и не знает, где в данный момент он пребывает. После стычки в подъезде, Юлина душа требовала реванша, но когда это сорвалось, ее к вечеру так проняло, что она начала беситься и, не находя выхода, ее негодование стало переваливать за все мыслимые и немыслимые рамки. Этим объясняется не запланированный приход Платона и исход столь «радостной» новости по всему издательству.