– Жесть! – Илья захлопал в ладоши. – Ну и козел, был этот Пьетро. Тань, ты почему так на меня смотришь?

– Как, так?

– С укором, что ли. Кем ты его считаешь?

– Я его считаю писателем Пьетро Аретино, которого великий художник эпохи Возрождения Паоло Веронезе в картине изобразил распорядителем пира. Не больше и не меньше. Его портреты писал великий Тициан. Думаю, попасть на полотно Веронезе наравне с великими известными людьми того времени, была большая честь. Его и сегодня знают сведущие образованные люди, и считают основателем европейской журналистики.

– О-о-о! – Илья воздел руки вверх. – Европейские и не только современные беспринципные журналисты, вы успешные продолжатели дела своего основателя.

Улыбнувшись, Таня тихо произнесла:

– «Именно в борделе особенно ценят приличие».

– Мне нравится. Это его слова?

Таня кивнула и про себя отметила, что Илья быстро схватывает суть. С таким собеседником очень комфортно вести разговор.

– А еще что-нибудь из него помнишь?

– «Я люблю вас, и потому вы скорее станете ненавидеть меня за открытую вам правду, чем обожать за произнесенную мною ложь». Ну как? Нравится?

Илья задумчиво покачал головой.

– Нравится. Вот, гад! – задумчиво произнес он. – Подлый парень, но хваткий. Из грязи и в князи. Ловко. Совсем задурил голову. Но, каков? – В его голосе прозвучало неподдельное восхищение.

Громко вздохнула Ольга, и Таня, обернувшись к ней, внимательно посмотрела на нее.

– Оль, ты что-то хочешь сказать?

– Хочу сказать, чтобы Илья перестал умничать. Мне хочется узнать о других персонажах картины.

– Это я виновата. Мне нравится этот персонаж и одно время я много искала документов о нем и даже посетила музей в Базеле, чтобы увидеть картину Ансельма фон Фейербаха. Но ты права. Пора перебраться к другим персонажам, но еще несколько слов об этом человеке. – Таня с грустью посмотрела на Илью и продолжила: – Веронезе, зная неуемный характер и нелюбовь писателя оставаться в тени, изобразил его в красивой одежде эффектно стоящим с бокалом вина превращенного из воды. Смотрится роскошно. Рискну сказать, что на картине это весьма импозантный мужчина, как и писали его современники.

Ольга всплеснула руками и лукаво хихикнула.

– Я согласна с тобой. На этой картине он самый красивый. – Затем потупила взгляд и тихо добавила: – Христос тоже хорош, но Он вне конкуренции.

После ее слов об Иисусе, Илья и Таня дружно стали смеяться. Что-что, а разрядить обстановку Ольга умела.

– Надо же, ты успела рассмотреть всех изображенных мужчин. А Иисуса добавила из страха? А вдруг Он оттуда погрозит тебе пальчиком? – допытывался Илья со смехом. – Это надо же Иисуса, сына Божьего, совместить с конкуренцией. Все, от мала, до велика, знают, что Христос вне конкуренции. Хорошо, что вовремя уточнила. Тебе, возможно, это зачтется. – Послышалось хихиканье Ольги, а Илья продолжил: – А вот Аретино возможно и хорош, как мужчина, но то, что он подлый гад, так это точно. Меня в ином никто не убедит. Кстати, у Веронезе он таким и изображен.

Таня с Ольгой согласно закивали головами.

– Уф! Дался тебе этот Пьетро, – в сердцах произнесла Ольга и стала терпеливо продолжения.

– Может быть, на этом и остановимся? – спросила Таня, оглядев Ольгу и Илью. В этот момент резко открылась дверь, и в комнату, словно за ним кто-то гнался, влетел разгоряченный Андрей с чайником в руках. Все молча уставились на него.

– Слава Богу, – тихо сказал Илья. – Это всего лишь ты.

Андрей завертел головой, оглядывая всех присутствующих тревожным взглядом.

– Что-то случилось?

В голосе Андрея было столько не поддельной тревоги, что Таня поспешила его успокоить: