– И не нужно так улыбаться, – в ее голосе явственно звучало возмущение.

От удивления брови Кирилла подскочили вверх.

– Как это?

– Как, как. Этак – свысока.

– Как это, свысока? Я так умею? – в этот раз Кирилл не удержался и весело рассмеялся.

Была ли в словах Кирилла ирония, Таня так и не поняла. Ей подумалось, что она никогда не предполагала, насколько важны для него ее отношения с Юлией. Отныне она будет осторожна в своих высказываниях.

– Именно так ты и умеешь. Я не буду с ней дружить, – упрямо проговорила Таня, – ты должен согласиться со мной.

– Я согласился, – ответил он, невольно улыбнувшись. Затем снисходительно похлопал ее по руке и, покачав головой, взглянул с нежностью.

«Покачивание головой, – решила Таня, – по-видимому, означает несогласие с ее словами, а похлопывание по руке – подтверждение права собственности. Своей собственности. Второе ее вполне устраивало, а с первым еще придется разбираться. И пара заканчивать ему рассказывать сны, иначе он меня упечет в больницу». Она молча улыбнулась.

Кирилл протянул руку, помогая ей встать, обнял ее, поцеловал нос, глаза и подумал: «До чего я люблю ее!»

– Мне пора. Игоря сегодня не будет, он поехал к жене на дачу. Ты не возражаешь, если я возьму свою машину?

Таня пожала плечами.

– У меня есть выбор?

– Выбор всегда есть, – с умным лицом произнес избитую истину Кирилл, но она вдруг разозлила Таню.

– Правда? Тогда возражаю. Поедешь на моей машине?

– Или на метро, – усмехнулся Кирилл.

– Верно. Хороший выбор. Будешь на месте через двадцать минут.

Кирилл молча надевал пиджак.

– Ключи на тумбочке, где всегда, – через плечо сказала она.

– Давай и тебе такую же купим, – предложил он.

– Не нужно. У меня есть машина, и она меня устраивает.

– Понял. А ездишь на моей.

Таня промолчала, да и как она могла сказать ему, что в его машине она чувствует его. Это как обнять его и уткнуться в его шею и дышать одним с ним воздухом. Взяв ключи от машины, Кирилл вернулся на кухню и долго нежно целовал ее в губы, словно в жажду пил воду и никак не мог напиться.

– Люби меня, – прошептала Таня, когда он оторвался от ее губ.

– Хорошо, – согласился озадачено Кирилл и с тревогой в голосе спросил: – Что это значит?

– Все хорошо, – поглаживая по его груди, прошептала Таня. Она не стала ему объяснять, что Гете этими словами завершал свои письма любимой женщине, а ей они вдруг показались такими до боли значимыми, что не смогла удержать их в себе. Они словно желание, просьба, требование, заклинание. Они – молитва, когда сердце бьется в горле, а голова наполнена страхами.

Кирилл снова нежно поцеловал ее, торжествующе улыбнулся и ушел, не дав ей возможности объяснить свой страх.

Частая головная боль и постоянные странные сны у Тани вызывали у Кирилла смутное беспокойство. Он и сегодня не сказал ей об этом. «Надо обязательно поговорить об этом вечером и попытаться уговорить показаться врачу, но она не согласится», – подумал он с досадой, садясь в машину. Уже выезжая на Садовое кольцо, он почувствовал, что не может избавиться от волнения вызванного словами Тани: «буду наблюдать со стороны, с безопасного расстояния». Она словно отстранялась от него. И потом эти слова: «люби меня». Почему вдруг такая просьба? Разве он давал повод усомниться в нем? Он попытался отбросить эти мысли, но они преследовала его до самого офиса компании и еще полдня после этого возникала не к месту, и не ко времени, то одна, то другая, но к концу дня он забыл о них.

Кирилл отсутствовал уже два дня. Он улетел в Лондон, сказав, что его не будет пару дней. Проснувшись, как обычно, Таня, проделав в одиночестве обычный ритуал вставания, умывания…. в итоге рано вышла на улицу и думала, что в офисе появится первой, но там уже была Юлия. Она перебирала журналы, лежащие на столе, и одновременно разговаривала по телефону. Высокая, даже в понимании роста мужчин, с длинными костлявыми ногами и красивыми руками, которые она украшала кольцами с крупными полудрагоценными камнями и многочисленными серебряными браслетами, которые при каждом движении рук тихо позвякивали. Это действовало магически.