Сейчас сезон, и даже курятник у какой-нибудь бабушки снять будет проблематично. Страх за дочь ледяными щупальцами сдавил сердце. Я не могу ее обрекать на бомжевание. И что делать дальше, тоже не могу придумать.
В больших отелях работа мне не светит. Наверняка, все принадлежат Черкасову. Да и Гаев точно передаст по своим каналам. Попытать счастья в небольших пансионатах? Другого выхода нет.
- Мышка, я тебя оставлю на охране с чемоданом, посидишь у них в домике, книжку почитаешь, а я быстренько пробегусь, поищу, где мы будем жить. Или с дядей Славой в шашки сыграешь.
- Ты не волнуйся, мам. Я посижу тихо.
Сдерживая слезы, я поцеловала свою малышку.
- Ты самая лучшая девочка на свете. И как только мы устроимся, обязательно отпустим твои косы. И снова будешь не маленьким принцем, а настоящей принцесской.
Идея остричь косу, чтоб не быть похожей на себя пришла в голову моей крохе, как только мы решили бежать.
- Мам, будут искать девочку, а я буду мальчиком. Только купишь мне мальчуковые штаны и футболку.
- Но тогда ты не будешь принцесской? – комок застрял в горле. Это решение было спасительным, но я боялась, что малышка будет расстраиваться.
- А если я не стану мальчиком, то стану царевной Несмеяной и буду все время плакать. А меня будут наказывать. И я не смогу без тебя.
Воспоминания, накрывающие, как внезапным холодным ливнем, вторгались без предупреждения. И от этого становилось страшно, потому что я получалась не хозяйка своей голове. И самый позитивный настрой, который нужен для успеха, может вот так разбиться на осколки от одной мысли о прошлом…
- Ну все. Пойдем?!
И только мы поднялись, снова нарисовался управляющий.
- Адамова, у меня к тебе предложение.
Он устало уселся на кровать.
- Я так понимаю, идти тебе сейчас некуда. Поэтому я могу тебя оставить. Но только чтоб не попалась на глаза Черкасову. Думаю, он долго у нас не задержится. Проедется по другим отелям. Будешь убирать левое крыло, так и не встретитесь. Но смотри в оба, мало ли куда он нос сунет. На кухне не обедаешь. Будешь брать еду вам с малявкой и рысью к себе в комнату.
- Но он же хозяин, - не веря в такой поворот, протянула я нерешительно. Соблазн был огромен, но и пойти против воли владельца, который однозначно велел убираться.
- А кто убирать будет? Я, что ли? Гости каждый день заезжают, и что, в грязный номер селить? Он мне так и заявил: «Не можете работать с персоналом, убирайте сами!» Мне? Убирать?
- А Света? – робко пискнула я. Ведь Черкасов сказал, что она должна заниматься тем, что значится в трудовом договоре. А в трудовом договоре значится то, что делаю я.
Гаев лишь отмахнулся.
- Будет она с таким маникюром унитазы драить! Такие девочки не для черной работы!
Ну да! Ну да! Можно подумать, что кто-то прям для черной работы родился и не мечтал ни о чем другом...
- Так что?! На улицу или партизанить?
Хотя… Что я теряю? Не побьет же Черкасов меня, если поймает? И хуже, чем сейчас не будет.
- Партизанить, - я заискивающе улыбнулась, благодаря Судьбу за передышку.
- Ну смотри! Если не попадешься ему на глаза, то, может, и меня оставит, - вздохнул Гаев, привыкший, что все идет своим чередом и отель сам собой управляется. – И это. Я сам скажу Полине, что ты убираешь все левое крыло. А станет спрашивать, почему я тебя переставил, скажешь…Черт!
Он пощелкал пальцами в воздухе, пытаясь придумать правдоподобную версию, почему сам управляющий, минуя старшую горничную, распоряжается фронтом работ.
- Ну, может, потому, что вы лично меня принимали на работу? – сделав глуповатое лицо, подсказываю я. - Или я не понравилась кому-то из гостей?