Очень странное дело. Муж привел кого-то в дом, и судя по тому, что разулся без привычной аккуратности, был или чрезвычайно взволнован или не совсем трезв. Очевидно, на каком –то мероприятии он не решил все вопросы, поэтому привел гостя сюда.

Первым порывом было метнуться на кухню и предложить им больший ассортимент закусок, чем нашел муж. Но что-то меня удержало.

Если муж навеселе, неизвестно, как он отреагирует на вторжение в мужской разговор. К тому же мало кто из его коллег видел меня без боевой раскраски. На выход я делаю прическу, макияж, и даже несмотря на критические замечания мужа, мое отражение в зеркале мне нравится. Именно таким был мой детский идеал заколдованной принцессы. Хрупкая, воздушная, с тонкими чертами лица, с драгоценностями и печальным взглядом. И эта принцесса ждет своего принца, который ее расколдует. Я невольно вздохнула, отгоняя грустные виденияя. Да уж, дождалась. И расколдовал так расколдовал…

Нет, я лучше еще в «Кораблик» зайду, найду для Мышки что-нибудь интересное, а вернусь поближе к тому времени, как свекровь приведет дочку.

Я собралась уже неслышно скользнуть за дверь, но, кому не знаком грех под названием любопытство, поднимите руки. Голос мужа меня остановил.

- Старик, ты ничего не понимаешь! Восемнадцатилетние – они азартные, горячие! Им все в новинку. Их легко удивить. И сравнительно недорого. Закажешь безделушку из «школьного» золота, наплетешь про эксклюзив, авторскую работу, а они и рады, - Егор довольно засмеялся, будто выиграл в карты.

- В смысле школьное? – отозвался собеседник.

- В смысле, что из этого сплава делают «золотые медали» школьникам, - я услышала привычные снисходительные нотки в голосе мужа.

- И что, прокатывает?

- Еще как! Да даже без подарков. В хороший отель отвезешь, деликатесами и обещаниями накормишь, и все дела.

- Егор, так с ними ж сейчас разговаривать не о чем. Поколение Пепси. Считают, что Наполеон – это торт.

- Действительно, глупышки! Наполеон – это ж коньяк! – Егор сам рассмеялся над своей шуткой, а я почувствовала себя тем самым страусом, который, по расхожему мнению, прячет голову в песок. Отчаянное желание «расслышать назад» всю эту гадость жгло душу. И тут же привычка оправдывать мужа снова взяла свое. Это он говорит о том, что было раньше. До женитьбы. Он слишком дорожит своей репутацией, чтоб возить девок по отелям.

Я хотела уйти, но ноги словно приклеились к полу. Внутренний голос убеждал, что нужно срочно бежать, пока не услышала чего-то еще более отвратительного. Но я не могла сдвинуться с места.

- Наливай! – последовала пауза, и мне показалось, что я даже слышала звон рюмок, стукнувшихся друг о друга в знак доброй беседы. - Степаныч, да о чем с ними разговаривать?! Как завезешь в баньку, нахлешешь веничком, распаришь, так какой разговор? Бери курочку и жарь во всех позах. Румяная, молоденькая, свеженькая! Не то, что твои прожженные секретарши! Неделю за галстук водить будут, прежде чем дадут. А я не люблю, когда ломаются.

- Так у тебя жена молодая? Зачем тебе курятник? – от этого вопроса я вообще похолодела.

- Да при чем тут жена?! В ней азарта нет, драйва. Да и тощая, как велосипед!

Я отчетливо представила, как брезгливо искривились его чувственные губы, и поняла, что обязана вытащить себя из квартиры, чтоб не услышать еще чего-нибудь более отвратительного.

Осторожно, чтоб ненароком не загреметь чем –нибудь, я выскользнула за дверь. Сердце колотилось, как сумасшедшее, виски ломило от накатившей вдруг боли. Это невозможно!

Застегнутый на все пуговицы, педантичный Егор не может развлекаться с глупенькими, неразборчивыми курочками! Он, который брезгливо смотрит на свой собственный грязный носок! Поэтому он не держит водителя? Чтоб не было свидетелей? Тогда с чего он разоткровенничался с кем-то? Создать иллюзию доверия? И в обмен рассчитывать на ответное откровение? И тогда это все может быть неправдой?