Как всегда, Леше приходилось шагать «по-маленькому» в ванную, затем чистить зубы, на автопилоте переодеваться и идти выгуливать Эльзу.

Кормление громкоголосого кота Юстаса и куропатки Пятихатки оставалось на совести бабули.

Любовь Вадимовна ворчала, но животных кормила. В семьдесят девять лет у нее только и было обязанностей, что ухаживать за «захребетниками». Так она огульно называла внука и его «живность». Каждое воскресенье она закатывала скандальчик минут на пятнадцать, жалуясь на судьбу.

В «судьбу» входили: первое – «неблагодарность дочери», отъехавшей десять лет назад в Бразилию за мужем-иностранцем и бросившей на нее «мальчонку». Второе – «мальчонка» тридцати лет, работающий не то экологистом, не то экстремистом в мэрии, в учреждении, вредном для пенсионеров. Третье – «животина», требующая еды и внимания и создающая грязь.

А она, Любовь Вадимовна, чистоту блюла. Полы мыла еженедельно, раз в месяц делала генеральную уборку, постоянно ремонтировала в квартире все, что не устраивало ее придирчивый глаз, и два раза в день протирала лапы суке Эльзе, бдительно не пуская ее из прихожей на основную жилую территорию.

По наивности Алексей через два года жития с бабулей, то есть шесть лет назад, решил освободить её от непосильных обязанностей и уехал жить к отцу, прихватив туда «живность».

Через месяц Любовь Вадимовна, по природе своей скаредная, «разорилась» на звонок дочери в Бразилию и нажаловалась, что внучок ее бросил одну в трехкомнатной квартире и скитается по углам вместе с облезлым хомяком и перекормленной курицей, которая ни в один суп не годится. А еще он увел с собой щенка породы «немецкая овчарка» и загубит бедняжку, потому что заниматься девочкой ему некогда.

Тут же мама перезвонила Алексею и выдала сыну все, что думала:

– Старые люди, прожившие большую часть жизни в семейном доме, оставшись в одиночестве быстро умирают. А твоя бабушка всю жизнь жила вместе с двумя сестрами и их детьми, со мной и тобой. Еле-еле разъехались по разным квартирам. Лёша, прошу тебя, – низким бархатным голосом уговаривала мама. – Пусть за собакой, хомяком и куропаткой Пятихаткой присмотрит бабуля. Она обожает животных. И скинь мне фотографии всех вас, я соскучилась.

На сегодняшний день хомяка уже не было, зато год назад появился серо-полосатый кот Юстас, которого та же бабуля и подобрала пять лет назад по пути из магазина.

После прогулки-тренировки Алексей принял душ, съел незатейливый завтрак из овсяной каши с тертой морковкой под аккомпанемент бабулькиного ворчания на пенсию, власть и погоду. Затем натянул джинсы со свитером и отправился на работу в мэрию, сев за руль представительской «Инфинити». Машину ему подарила на тридцатилетие мама, заочно оплатив её из Бразилии.

Экологический отдел располагался в огромном кабинете руководителя отдела с прекрасной мебелью и десятком дипломов на стенах. Рядом располагались две комнатки, одна из которых раньше была кладовкой. Кладовка досталась Алексею.

Первым делом он набрал телефонный номер отца.

– Привет, пап.

– Привет, Леша. – Голос отца, севший от постоянного курения, радостно зарокотал в трубке, иногда выдавая сиплый фальцет. – Как идет борьба с происками капиталистов на почве экологии?

– Со скрипом. – Алексей подвинул на столе фотографию, с которой улыбалась сероглазая красавица мама с волнистыми русыми волосами до плеч и неизменной яркой помадой на улыбающихся губах. – У меня появился тяжелый объект, сможете помочь?

– Ты знаешь, я и Алевтина Ивановна всегда на посту, всегда в бою. – Голос отца стал бодрее. Он обожал свое занятие – организовывать митинги. – Хоть сейчас можем выехать.