– Ну, ты и неуч, читать надо классику, там всё написано, – серьёзно заверила его Венера, – Ты наверно и книг не читаешь?

– Читаю, – ответил Иван, – Каждый вечер чего-нибудь читаю.

– И что ты прочитал? – спросила Венера.

– Я ишо в школе всё изучил, читаю по второму разу, даже стихи знаю, я образованный!

– Оно и видно, – Вера решила ему помочь, – Ты стакан бери не за стенки, а за верхний ободок, тогда и обжигаться не будешь. Смотри, как это делает Виктор, а говоришь, что учёный!

– Такой мелочи нас не обучали. В школе только серьёзные науки преподают: астролябию, химию…

– Кого, кого? – перебила его Венера, – Ну и насмешил! Не астролябию, а астрономию, теперь видим, как ты учился!

Елизавета Дмитриевна сняла крышку самовара и заглянула внутрь:

– А водичка-то у нас закончилась! Я могу согреть ещё, но надо принести воды, вёдра пустые.

– Блины тоже закончились, – уточнила Венера.

Вода находилась в двухстах метрах от дома. В незапамятные времена кто-то прорыл через болото по торфу канаву до края обрыва и с этой канавы всегда бежал ручеёк холодной прозрачной воды, даже в самую жаркую погоду. На выходе из канавы из досок для удобства сделан желобок, а для ведра ниже постамент. Наливать удобно, только носить тяжёлые вёдра далеко.

Гости дружно стали покидать стол и уходить, оставив привилегию идти за водой хозяину. В этот раз даже Иван не подрядился идти на ручей и спокойно направился по своим делам, которых в свободное от вахты время почти не имелось, кроме собственного незавидного хозяйства в пустой комнате. Холостяцкая его жизнь не предусматривала дел по хозяйству и уборке помещения. Сейчас он вместе с детьми отправился в тундру изучать, как зреет морошка. С детьми ему было намного проще и свободнее, чем со взрослыми. Если бы не больной зуб, который временами не давал покоя и заявлял о себе всё чаще и чаще, было бы на природе просто здорово!

Болотистая поверхность тундры открытой воды не имела, но имела приличные окна трясины, где травянистая поверхность колыхалась и грозила засосать в своё нутро всякого, кто ступит на эту поверхность. Дети трясины не боялись и смело на ней раскачивались, получая удовольствие. Ну, а взрослые люди предпочитали на зыбкую поверхность не ступать. Совсем утонуть сложно, но можно остаться без сапога, который, если провалится, намертво будет объят болотиной и нога выдернется скорее из сапога, чем из болота.

Между окнами трясины располагался кустарник вперемешку с ягодниками и разными травами. Имелись щавель, дикий лук, которые вполне годились в пищу. Голубика и морошка находились в первоначальной стадии созревания. Нужен ещё целый месяц, чтобы появились пригодные для употребления ягоды. В изобилии имелся только багульник, который разросся и чувствовал себя на болоте хозяином. Пора цветения, когда тундра становится изумительно красивой, отошла и теперь растительность повсюду имела одинаковый серый цвет, но маленькие листики на ере пока зеленели, скрашивая поверхность. Ера имела разную высоту, в среднем чуть выше колена, а иногда детей она скрывала с головой, но таких высоких кустов имелось мало.

– Гвардия, не увлекайтесь! – скомандовал Иван, – Утонете в трясине, я доставать не буду.

– Сами как-нибудь достанемся, – ответила ему маленькая Лена.

– Уж больно ты смелая: самой не видно, а отвечаешь, как взрослая.

– Я взрослая, – упёрлась Лена, – Скоро пойду в школу и буду учиться на пятёрки. Я ногой уже проваливалась, но не глубоко. Ты большой, а не понимаешь, что дети глубоко не утанывают.

– Ладно, будь по-твоему, но при мне в трясину не ходи.