Пятизвёздный контр-адмирал Молл Финнеан скользил глазами по проекции тактической гемисферы. Кромешная чернота пространства, пропущенная через когнитивные фильтры, отсеивающие незначительное и масштабирующие до макроскопических величин далёкие искорки горячей материи, которые доставляли в итоге его незрячим зрачкам тщательно отпопулированную48 сопутствующей информацией сводку. Состоявшую, впрочем, из голой пустоты.

Этот сектор был самым ненаселённым в пределах прыжка от потенциального расположения фокуса, даже на фоне привычной для внешних биогенных поясов Галактики разреженности звёздной фауны здесь царствовало практическое ничто. На фоне молодого суб-скопления на границе Плеяд, где, как предполагалось, и скрывался фокус, южный завиток Выступа формировал обширную воронку предельно возможной пустоты в жалких тысячу частиц на кубический метр, так что в отсутствие удерживающих галактические пряди уплотнений тёмной материи вокруг за миллиард лет не зажглось ни единой звезды второго поколения, и только тусклые угольки вездесущих первичных бурых карликов мерцали где-то в отдалении, будто готовые вот-вот угаснуть окончательно.

Так казалось, но в реальности этим суждено было пережить смерть Ядра, навсегда оставшись призраками прошлого в тенётах постепенно остывающего Суперкластера Девы49, бесконечно тянущегося в сторону Великого Аттрактора50 и в итоге лишь от него всё больше удаляющегося вослед расширению Вселенной.

Если не считать горячей пустоты между Рукавами Галактики, в этом секторе пространства не нашлось более пустого и безжизненного объёма, и более удобного места для засады было не придумать. Но здешняя мертвенность тревожила контр-адмирала сама по себе. Потомок переживших Век Вне беглецов со Старой Терры, он не мог унять дрожь, которую порождала в нём эта окружающая бездна.

– Контр-адмирал.

– Майор.

Томлин появился в пространстве для брифингов в своём обычном образе – грохочущие железом о железо хитиновые жвалы «защитника» хоть и не производили никакого впечатления на навигаторов, но без них аватар был бы неполным. Разве что для удобства собеседника верхняя часть лицевой брони нелогично переходила в наголо бритую голову. Уж лучше бы просто полевую форму нацепил, смертничек.

– Мои мозголомы опять требуют определённости.

Финнеан поморщился.

– Скажи, что они узнают первыми. Если охота ускорить процесс – пусть подключаются к акустикам51, там аналитиков в дежурные смены всегда не хватает.

Томлин усмехнулся.

– Скажу. Я смотрел сводки, две сотых омеги – это что?

– Максимум крупный протуберанец вот одной из тех малявок. У нас разлёт плеча детекторов сейчас – почти полтысячи. С таким рычагом мы в теории способны обнаружить столкновение двух крупных ледяных комет, если встречными курсами сойдутся.

– А в инфразвуковом?

Финнеан дёрнул пальцами, и канал наполнило ритмичное гудение резонанса.

– Это ближайший тёмный поток, который запирает нас с севера. Пятнадцать декапарсек. Плотность сигнала – на самой грани слышимости. Ничего ближе нет и не предвидится.

Томлин прошёлся туда-сюда по пятачку, громыхая сочленениями.

– И нас постепенно запирает.

– Привыкай к теории игр. Флот имеет дело с вероятностными полями. Если в твоём распоряжении всего три измерения, то и количество возможных траекторий ухода всегда конечно и, по факту, весьма ограничено.

«Тимберли Хаунтед» снова содрогнулась от залпа, сигнал Томлина на секунду забился шумами наводки, но тут же снова стабилизировался.

– Мы работаем по горизонту, но так нельзя ждать вечно, рано или поздно начнут прорываться эхо-импульсы и…