В «Худлите» – все в том же здании – служил очень колоритный человек – Иван Иванович Ширяев, заместитель заведующего редакцией русской советской литературы. Милый, образованный, интеллигентный, только карлик. Самый настоящий карлик, ростом метр с небольшим и с характерным сморщенным лицом. Этот карлик постоянно попадал в какие-нибудь переделки.
Например, однажды следовало взять просмотренную верстку у А. Н. Толстого. Это был писатель не простой, а привилегированный, и сам он верстки по издательствам не развозил. Их приходилось забирать самостоятельно, да не с курьером, а с каким-нибудь более-менее значительным сотрудником. Решили, что Иван Ширяев в силу своей должности подходит идеально. И отправили его на Спиридоновку, в толстовский особняк.
Иван Иванович нажал на кнопочку звонка. Прислуга удивилась внешности посланца из издательства, но виду, разумеется, не подала. Карлика провели в гостиную и усадили в кресло (ножки его, разумеется, висели в воздухе).
Спустя некоторое время появился сам «советский граф» – вальяжный и в пижаме. С версткой. Обозрел свою гостиную, но никого не обнаружил. Обозрел второй раз. Третий. И только тогда увидел маленького человечка, вжавшегося от испуга в кресло. Ткнул в него пальцем и спросил:
– Ты кто?
Ширяев встал, отрекомендовался.
Толстой вручил ему страницы верстки, смерил его взглядом сверху донизу и произнес с видимым осуждением:
– Какой-то ты, братец… Плохой!
Впрочем, добрый Иван Иванович обиды не держал. Наоборот всем хвастался визитом к Алексею Николаевичу. Еще бы – с живым классиком беседовал.
Сотрудники издательств жили жизнью странной, обособленной и отстраненной, со своими личностными ценностями. Правда, иной раз реальность весьма отчетливо напоминала о себе. Вот, например, история, описанная Александром Пузиковым, бывшим главой «Худлита»: «Главный художник Н. В. Ильин, раздумывая над оформлением книг, часто подходил к окну, но не для того, чтобы что-то там разглядеть, а просто так, подумать. Однажды к нему явился военный и попросил поменьше смотреть на противоположенную сторону. Там, за занавешенными окнами, работал бывший участник разработки плана ГОЭЛРО, „государственный преступник“ – Леонид Константинович Рамзин…»
Впрочем, рассеянные творческие интеллигенты часто забывали подобные товарищеские советы. И хорошо, если подобная забывчивость не приводила их к последствиям весьма печальным. Похожие на те, которые постигли в восемнадцатом столетии дворян-энтузиастов, решивших ограничить полномочия императрицы Анны Иоанновны.
Гораздо более надежным было здание напротив (Большой Черкасский, 3). В нем, хотя и обладающим столь же сомнительным дореволюционным прошлым (дом принадлежало подворью Калязинского монастыря), размещались редакции газет «Комсомольская правда» и «Беднота». При «Бедноте» даже работала маленькая сельскохозяйственная лаборатория, дававшая «знакомство с простыми опытами по сельскому хозяйству, которые можно применить у себя в небольшом хозяйстве для поднятия урожайности», как писал путеводитель «Даешь Москву!».
Так что сюда военные заглядывали реже.
Друкарь
Памятник первопечатнику Ивану Федорову (Театральный проезд) работы скульптора С. Волнухина. Открыт в 1907 году.
Этот памятник – один из самых необычных монументов города Москвы. Хотя бы потому, что постановке монумента предшествовал скандал. А дело обстояло так.
В 1870 году председатель Московского археологического общества выступил с предложением установить в Москве памятник Ивану Федорову. Тогда же была объявлена подписка. По подписке собрали 25 тысяч рублей.