– Вряд ли, – хмыкнул тот. – Я бы знал. Почувствовал бы. Я, скорее, губитель.

– Почему? – не понял Рыбкин.

– Жена так говорит, – пробормотал сосед и, к облегчению Рыбкина, разговор не продолжил.

…

Надо было ехать на поезде. Взять «СВ» в пекинский, хоть отоспаться. Все Борька Горохов, срочно-срочно. Какая там может быть срочность? Без него, что ли, не могли решить? Все уже давно просчитано и согласовано. Хотя, так даже лучше. Почти трое суток в поезде, с тоски сдохнешь. Хорошо хоть Ольга в отъезде, меньше вопросов. Всего меньше…

…

Вот и нет бати. Как там Юлька? Справится? Ничего, справится. Сама вызвалась. Черт возьми, куда же все-таки отец задевал свои награды? И не только награды…

…

Сашка. Надорвалось что-то в последний день, или показалось? В глазах что-то мелькнуло. Нехорошее что-то. То ли боль какая, то ли усталость. Откуда у нее усталость? На двадцать лет его младше. Или больше. Или он с ней собственной усталостью успел поделиться?

…

– Она во сне болтает. Ну, не всегда, но, если подопьет, частенько… выражается. Ну, мужик ее все прикалывался, а потом услышал сквозь сон, как она поминает кого-то, решил записать. Поставил, значит, магнитофон, и спать. Утром кассету в карман, пошел в рейс, да в магнитолу ее…

– Да, ладно! У кого сейчас магнитолы-то? Сейчас эти, как их, флешки?

– А ты думаешь, куда магнитолы деваются? Вот на такие лимузины, как у этого обалдуя, и попадают. Да куда там лучше-то? У него ж грузовик… День вожу, два под ним лежу.

– Ну и он что?

– Да ничего. Послушал на свою голову. Нет, сначала он, конечно, выяснил, что сам храпит как сволочь. Ну, а потом и женушка голосок подключила. По первости, правда, что-то за свою бухгалтерию бормотала, счета-провóдки, а потом стонать начала. Да так жалобно, с чувством. Игореша, Игореша! Еще! Еще!

– А он?

– А что он? Думаешь, разбираться побежал? Сейчас. Спрятал ту кассету, да в загул. Оторваться решил. Короче, она его с бабы прямо в машине и сняла.

– С какой бабы?

– Да какая разница? Ему бы после того случая сразу телефончик жены потеребить, там этого Игорешу поискать, одно к другому прикинуть, а он его как проездной воспринял. Ну и тычет ей кассету в рожу, мол, а ты-то, ты-то что творишь? Что за Игореша?

– А она?

– А что она? Тут же нашлась. Сама на него заорала, мол, если бы ты, стервец, меньше жрал, да больше на жену смотрел, мне бы разные актеры не снились, и я бы, если бы и стонала, так твое имя бы называла!

– А что, есть такой актер, что ли?

– Да какая разница? Мало ли…

– Не, я что-то не пойму, кто этот Игореша на самом деле?

– Да был там один… По паспорту, правда, Георгием числился. Да это все ерунда, вон у меня начальник – Валерий Петрович, всю жизнь Валерий Петрович, и на табличке Валерий Петрович, а в уставных бумажках – Валентин. Ну не нравится ему имя Валентин. Так и этот… с выпуклостями. С пузом и кошельком, непонятно, что толще. Любил, чтобы его Игорешей звали. Особенно, когда из бухгалтерии кого после работы задерживал… Баланс составлять…

– А ты-то откуда знаешь?

– Знаю вот… Такое между зубов не удержишь.

…

– Может быть, вам все же что-то…

– Ничего, справлюсь. Спасибо вам. Не беспокойтесь.

…

Вряд ли намного младше Сашки. Ровесница. Красивая. Чересчур туго затянута в униформу, тоже способ бороться с излишней полнотой, но красивая. Да и что там полноты? Тело, наверное, хорошее. Кожа свежая, молодая. Пока еще. Пьет, наверное, кто-то молодость из нее. Если молодой и глупый, так и глотает, не чувствуя вкуса. А она ведь чудо. Если только не стерва. Нет. Вряд ли. Добрая. Хорошая девчонка. Да хоть бы и недобрая? Много ли от нее надо случайному пассажиру? Такому, как он, не бедному, но и без понтов… Или с понтами? Даже говорить особо не надо, смотри в глаза и касайся запястья кончиками пальцев. Ноготками коли. До боли. Очень важно, чтобы до боли. Какая она дома, интересно? Такая же? Смысл жизни в форменной юбке. Смысл жизни. Просто смысл жизни. Почему? А потому что если нет тебя, то нет и смысла. Ничего нет. Хотя, Юлька же есть?