– Я даже не знаю… Мы ведь только познакомились, – начала я в попытке потянуть время и придумать более достойный ответ, чем короткое и грубое «нет», – чего-чего, а знакомится с родителями я не готова.

– Брось, там будет так много народу, что мы может даже их и не встретим. Как член семьи я должен там быть, поверь я тоже этого не хочу. Это все не для меня, но успешные люди должны переодически показывать, что они филантропы, – я видела, как ему это важно и в то же время насколько ему не хочется участвовать во всём этом. – И к тому же, не подумай, что я насмотрелся романтических фильмов, но когда я увидел, как ты стоишь в том кафе, вдыхаешь аромат кофе, я понял, что это надолго, – это одновременно пугало и вдохновляло меня, и кажется, я чувствую тоже самое.

– Хорошо, ладно, – боже, Париж продержался дольше. Лиам благодарно сжал мою руку и предложил мне последний кусок пиццы. Может, надо было отдать ему, но этот сыр так тянется, просто не могу устоять. В момент, когда я языком тянулась к сыру, меня ослепила вспышка. Я недоуменно вытаращила глаза.

– Привыкай, такую красоту необычных глаз и чувственных губ нельзя не сфотографировать.

В конце вечера Лиам все же сумел меня обыграть показав настоящий класс. Оба, довольные вечером, хоть я и сломала ноготь – никогда из боулинга не уходила с целыми ногтями – мы отправились к моему дому.

– Сегодня тебе не удастся сбежать, свалив все на соседку.

– Ты о чем? – спросила я, но ответа так и не дождалась.

Лиам резко развернул меня к себе и приблизившись поцеловал, его мягкие губы коснулись моих, а руки уверенно сжали мою талию. В поцелуе отразилась страсть вперемешку с нежностью и заботой, которую я подмечала за ним на протяжении всего вечера: это и своевременно отрытая дверь машины, и галантно предложенная рука, и взгляд, наполненный теплотой и… желанием? Домой я упорхнула, как бабочка. Самая довольная бабочка в мире.

– Привет, давай одевайся, – кажется, вечер только начинается.

Кэсс громко вывалила огромное содержимое своей косметички на туалетный столик. Моя соседка была одета в мини, в прямом смысле этого слова – один неверный наклон и все покажется в полной красе, рядом с ней стояли туфли на высоком каблуке.

– Чего встала, у меня плохой день, я провалила презентацию, так что Саманта и Бриттани ведут меня в клуб. Ты тоже не можешь мне отказать, – она отвернулась к зеркалу и принялась за плойку.

– Лучше не спорь, – в унисон произнесли девушки, сидящие на диване.

Я подумала о том, что завтра рано на работу, и я бы предпочла немного почитать и лечь спать, но нужно быть хорошей подругой. Кэсс очень переживала по поводу работы. Она выросла в довольно обеспеченной и строгой семье католиков. Ее отец был более мягким, но мать… она описывала ее всегда одним словом – безукоризненная. Безукоризненная прическа, волос к волоску. Безукоризненный макияж. Всегда в меру. Безукоризненная одежда, всегда идеально выглаженная, в частности кардиганы нейтральных оттенков и не дай Бог ей найти на них лишнюю ниточку или слабо болтающуюся пуговицу. В ее доме, как мантра звучали слова: учеба, учеба и еще раз учеба. Кэсс еще с подросткового возраста понимала, что как только ей выпадет шанс, она умчится на всех порах из-под родительского крыла. Что она и сделала и теперь хочет добиться всего сама. Хотя разве не это родители пытались ей привить? Правда, с ее младшей сестрой все получилось иначе. Ее сестра Амелия сбежала из дома, не выдержав опеки родителей, когда ей было всего шестнадцать. В двадцать она вернулась, и лишь она знает, что происходило с ней эти четыре года. Ведь пока Кэсс строит успешную карьеру, Амелия работает официанткой, а в каждый свой выходной посещает собрания анонимных алкоголиков. Кэсс вынуждена пахать, как проклятая, чтобы помогать сестре, ведь родители от нее отказались. Любая неудача на работе отдавалась в Кэсс страхом за судьбу сестры. Я не могла оставить её в таком состоянии. Она бы меня не оставила.