Я поспешила выйти к нему, боясь, как бы от бедных цветов не остался только запах и помятые лепестки на асфальте. Он улыбнулся мне самой обворожительной улыбкой и протянул букет. Сделав вид, что это явилось для меня неожиданностью, я взяла в руки розы и окунулась в их аромат. Не знаю почему, но все всегда сразу нюхают цветы, прям какой-то рефлекс.

Лиам был одет так же просто, как и я – джинсы, белая футболка и черная кожанка, взлохмаченные волосы выглядели так, словно он работал над ними не один час.

– Я не знаю, какие твои любимые, но вспомнил, как ты говорила о кустовых розах своей матери в ее саду, – я сразу вспомнила этот живописный сад, и как загубила ее розы, когда она посадила их в горшок и поставила в моей комнате, потому что мне очень захотелось любоваться ими в любой день, а не только, когда на улице тепло и не льёт дождь.

– Да, ты угадал. Хоть это и банально, но я очень люблю розы, – он довольно кивнул и открыл мне дверь.

Я, конечно, не разбираюсь в машинах, но выглядит она очень престижно: черный кожаный салон, навороченные штучки для навигации и музыки…

– Слушай, как насчет боулинга? – спросил Лиам, встраиваясь в поток машин.

– Ой, даже не знаю, – протянула я. – Если только не боишься проиграть.

Лиам рассмеялся и мы отправились на наше второе свидание.

Войдя в просторный зал боулинг-клуба, я застыла от изумления. Не поймите меня неправильно, я и раньше бывала в боулинге, но такое я вижу впервые. Огромный зал, в принципе, ничем не отличался от обычного боулинг-клуба, кроме оформления. Оно было сногсшибательным.

Первое, что бросалось в глаза – отсутствие электрического освещения лампами из-под потолка. Весь зал был погружен в полумрак, который рассеивали яркие флуоресцентные краски и подсветка всего, что находилось в этом зале вплоть до подошв специальных ботинок для боулинга. Посмотрев под ноги, я увидела, что весь пол выкрашен светящимися в темноте красками. Сначала узоры показались мне бессистемными, абсолютно хаотичными, но по мере продвижения к бару, который к тому же служил и стойкой регистрации и выдачи инвентаря, я поняла, что узоры складывались в тропы: вот здесь след какой-то птицы уводит нас влево, в полумрак зоны для рабочего персонала, там след большого зверя, плутая, сворачивает к дорожкам, след парнокопытного животного сейчас ведет нас к бару, и таких «звериных троп» было не счесть.

Бар представлял собой… бар. Длинная стойка, отражающая яркие сполохи цвета, когда цветовая подсветка меняла окрас, высокие барные стулья со светящимися ножками, и зеркальная стена, увеличивающая количество алкоголя на деревянных полках в два раза. Над баром были подвешены светильники, выполненные в фантастическом стиле – да тут, в принципе, все было словно прямиком из какой-нибудь компьютерной игры.

За стойкой суетились парень и девушка, на их бейджиках, прикрепленных к черным рубашкам, были написаны от руки маркерами, светящимися, конечно, их имена: Ванда и Пьетро. Мы остановились у правой части бара, где хозяйничала девушка. Ванда подплыла к нам с милой улыбкой. Форма в этом заведении состояла из абсолютно черных рубашки и джинс (у Пьетро была ещё шёлковая жилетка), чтобы светящиеся элементы одежды были лучше видны: у Ванды был целый набор светящихся и светоотражающих браслетов на каждой руке, и все пальцы были унизаны кольцами, на некоторых было даже по нескольку. Помимо этих украшений Ванда выделялась цветом волос, ставлю сто баксов, что она красит их, но этот винный оттенок смотрится просто изумительно и чертовски реально.

Зарегистрировав нас и выдав нам по паре специальных ботинок, Ванда уплыла обратно к Пьетро обслуживать очередного гостя. Переобувшись, мы решили сначала облюбовать столик, а потом вернуться к бару за закусками и напитками. Устроившись, мы принялись выбирать, чем тут можно себя порадовать: меню было приятно американским, без всяких новомодных добавлений из кухонь всех стран мира.