Через некоторое время Император ощутил, как чья-то почтительная рука легла ему на плечо. Он медленно открыл глаза. Расплывчатый силуэт никак не хотел собираться в единый образ, и лишь через минуту-другую Владыка осознал, что побеспокоил его сон личный камердинер. Тот услужливо поклонился, сделал едва заметный жест рукой, и Император почувствовал, как кто-то подхватывает его под руки. Послушно семеня ногами, он позволил отвести себя в какое-то другое, знакомое вроде бы помещение. Кажется, это была его гостиная. Или кабинет. Или спальня.
«Ну конечно!» – вдруг промелькнуло в голове Владыки. Он узнал свой рабочий кабинет, из которого несколько десятков лет вершил судьбы Империи. Увидел мерцающую синим светом проекционную поверхность, на которую выводилась трёхмерная карта его государства, актуальные новости и оперативная статистика. Увидел своё рабочее кресло-трон, с приступочкой для ног, которая появилась тут лет пять-шесть назад.
Чуть улыбнувшись, он махнул рукой, и слуги, подведя его к рабочему креслу, помогли устроиться в нём, подложили под спину подушку и накрыли колени чем-то мягким и тёплым. Подошедший камердинер оправил на Императоре сбившуюся мантию и поставил на широкий подлокотник кружку с чем-то дымящимся и ароматным. Туда, куда ставил её последние сорок лет.
Владыка взглянул в глаза своему слуге, и на миг показалось ему, что в глазах этих притаилась грусть. Сонная фантазия Императора разыгралась настолько, что почудилась ему даже поблёскивающая слеза. Император удивился и хотел о чём-то спросить самого верного из своих приближенных. Он даже приоткрыл для этой цели рот, но замер, вздохнул и забыл, что именно хотел сделать.
Наваждение быстро ушло, а вслед за ним ушёл и камердинер со слугами. Император остался один. Неожиданно чистым, кристально ясным взором он уставился на трехмерную проекцию карты галактики. Он переводил взгляд с планеты на планету, осознавая, что миллиарды и миллиарды жителей на каждой из них начинают день, вознося ему хвалу. Смотрел и улыбался. Дыхание его стало ровным, кожа впервые за долгие годы утратила бледность, и казалось, даже морщины на старческом лице разгладились. Владыка закрыл глаза. Сердце властелина половины галактики остановилось.
01.01.2022
Милосердия
Есть много в небесах и на земле такого,
Что нашей мудрости, Гораций, и не снилось.
(У. Шекспир в переводе князя К.К. Романова)
Не то, что входит в уста, оскверняет человека,
но то, что выходит из уст, оскверняет человека…
(Мф. 15:11)
Дивное флорентийское утро всегда завораживало Мастера. Ступая по каменным мостовым, он то и дело останавливался, прислушиваясь. Скрип колеса старой телеги, досужие разговоры местных монн, лай собак – все, даже самые простые звуки были интересны Мастеру. Каждый звук отзывался в душе и занимал своё место в сложной системе его представлений о мире. Иногда Мастер даже доставал небольшой блокнот и осколком карандаша делал в нём какие-то пометки.
Впрочем, этим утром Мастер не мог позволить себе долгих остановок. Его уже обогнали несколько путников, полдюжины парочек и небольших групп горожан. Солдаты, почтенные дамы и, конечно же, бесчисленная детвора стремились к монастырю. То и дело слышал Мастер приветствия, на которые отвечал улыбками и лёгкими полупоклонами. Буквально вся Флоренция шла на площадь Сан-Марко, и уж там точно не ожидалось недостатка в звуках.
Кто-то слегка толкнул Мастера в плечо. Подняв взгляд, он увидел фра Джакомо Перучини. Старый монах суетливо пожал плечами, отвесил поклон, улыбнулся беззубой своей улыбкой и прошамкал: