Мы садовники в сердце. Избранные стихи Елена Потехина

Я родилась в небольшом городке Кинешма, где в Волгу впадают два притока: Кинешемка и Казоха.

В 1975 г. окончила школу, в 1980 г. – Ивановский энергетический институт по специальности инженер-теплотехник. Работала: инженером-конструктором, механиком ткацко-прядильного производства, мастером и начальником цеха вентиляции и увлажнения хлопчатобумажного комбината, старшим инженером котельной санатория «Решма». 12 лет занимала должность главы администрации сельсовета в Кинешемском районе. С 2006 по 2013г. возглавляла МУ «Кинешемская городская централизованная библиотечная система». С 2013 г. – руководитель Духовно-просветительского центра Кинешемской епархии.

Стихи начала писать довольно рано, лет с пяти:

– Червяки кривляются, спортом занимаются…

В детском саду сочинила поэму «Три медведя». Но, жаль, тогда ещё не умела записывать и поэма не сохранилась.

В нашем доме была богатейшая библиотека. В семье читали все. Вместо детских сказок отец читал мне Беляева: «Человек-анфибия», «Голова профессора Доуля»…

С детства кружил голову театр. Мне нравилось декларировать стихи и басни. Но была маленькая, но очень большая проблема. Я не выговаривала «р». Очень страдала из-за этого, особенно если кто-то меня передразнивал. Исцелилась я после общения с профессиональным логопедом (это была удивительно мудрая и опытная пожилая женщина). К логопеду мы ходили с сыном. И когда я призналась, что не выговариваю «р», она возмутилась и, как пофессионал, заявила, что у меня хорошее, правильное и редкой красоты «р», которому может позавидовать любая француженка. И я ей поверила. С тех пор я спокойно выступаю перед любой аудитороией, записываюсь на радио и даже снимаюсь в фильмах.

Особенно мне нравится озвучивать свои «Непридуманные истории», «Волжские побывальщины» и сказки для детей.

Но стихи, как первая любовь, меня по-прежнему не оставляют. Иногда приходят прямо на улице. Тогда я прибегаю к хитрости – надиктовываю новые стихи на телефон, иду по улице и начитываю (делаю вид, что с кем-то разговариваю)…

Может быть кто-то покрутит пальцем у виска… Но мне нравится то удивительное чувство тихой радости и полёта, которое сопровождает творчество. Мне нравится оставаться в душе ребёнком и радоваться маленьким чудесам и приключениям, нравиться быть счастливой и светлой, нравиться возделывать свой духовный сад…

Мы садовники в сердце.

Сами сеем обиды

И растим недоверье,

На тоску слезы льем.

Ну а нежность и жалость

Сорняками считаем,

Вырываем их с корнем

И бросаем, и мнем.

Что же мы пожинаем?

Что же выросло в сердце?

Нет ли фруктов заморских?

Нет ли дивных цветов?

В сердце черная зависть.

В сердце холодно, пусто.

В сердце ветер гуляет,

Пыль от грязных следов.

Мы садовники в сердце.

Сами почву готовим.

Назначаем культуры,

Выбираем уход.

Отчего же бывает,

Лишь трава вырастает,

Свет в Душе застилает

Даже в солнечный год.

Лебеда на могиле матери,

Как пощечина, как позор.

И ограды железной ржавчина —

Мне «оттуда» немой укор.

Подкатило и камнем у горла

И мурашками по спине.

Нет, не мы матерей выбираем.

И тебя осуждать не мне.

Ты прости, если сможешь, милая,

Ты умела прощать, любя.

Как же больно, что и не выплакать,

Поздно я поняла тебя.

Поняла, как живая, гордая,

Ты бежала от суеты.

Одинокая и не понята.

От себя не сбежала ты.

Я теперь не девчонка, женщина.

Я простила и ты прости.

Все, что было тобой завещано,

Мне теперь до конца нести.

Воронье расшумелось черное.

Из-за леса спешит гроза.

Ухожу, а спиною чувствую

Осуждающие глаза.

Лебеда на могиле матери,

Как пощечина, как позор.

И ограды железной ржавчина —

Мне «оттуда» немой укор.

Я почему-то чаще

Стала взгляд устремлять

Ввысь – к облакам летящим,

Словно стремлюсь понять:

Кто нам отводит сроки?

Кто красоты творец?

Где у чудес истоки?

Где чудесам конец?

Сколько мгновенье стоит?

Можно ли жизнь продлить?

Что человеку стоит

Чашу до дна испить.

Все мы свое платили

Дорого или мало…

Все мы при том хотели

Выглядеть не устало.

Все мы дрова ломали,

Каждый – себе под силу.

Черпали жар из сердца,

Как золотую жилу.

Если, устав с дороги,

Вы на траву припали,

Если – тревога в сердце,

Если – глаза в печали.

Вы посмотрите в небо.

Как оно быстротечно.

Помните, все проходит.

Вот и печаль не вечна.

Есть у меня знакомый врач.

Не просто лекарь поневоле.

Другого трудно отыскать.

С души любые снимет боли.

Он без ножа и без иглы

Все операции проводит.

Быть может, с ним знакомы вы?

Я знаю, он ко всем заходит.

Его боимся и зовем,

О нем грустим и сожалеем.

Мой доктор – «Время». Только с ним

Мы свой недуг преодолеем.

Как часто выдают меня глаза,

Когда я говорю о пустяках,

Когда зажала сердце я в кулак,

Когда хочу держать себя в руках.

Когда наружу рвется крик Души,

Когда из сердца плещет через край,

Когда, спасибо жизни, учит жить,

Когда перемещались ад и рай.

Когда в ночи безвыходно темно,

Когда я обозналась в сотый раз,

Когда горчит вчерашнее вино,

Когда нагая правда без прикрас.

Как часто выдают меня глаза,

Когда они беспомощно нежны,

Когда печальным светом дальних звезд

И болью одиночества полны.

Часто я, уставшая, падаю на кресло.

День прошел и ладно, завтра, как вчера.

Только как же хочется слабой быть и женственной,

Чтобы беззаботными стали вечера.

Чтоб сидеть, расслабившись, не вязать, не штопать,

Не таскаться с сумками и не слушать брань,

По утрам не вздрагивать от звонка будильника,

Не бежать к автобусу в этакую рань.

Чтобы просто выглядеть, ни о чем не думать,

Улыбаться людям, о своем мечтать.

Честной быть и искренней, даже перед зеркалом.

Чтоб прямая линия – думать и сказать.

Чтобы тихо падали розовые листья.

Или просто музыкой за окошком дождь.

Чтобы руки нежные, чтобы шаль пушистая

И шаги чуть слышные – это ты идешь.

Люблю дорогу за дорогу,

За бесконечность перемен,

За суету и за тревогу,

За то, что нет привычных стен,

За убаюкиванье качки,

За нити быстрых проводов,

За крепкий чай из общей пачки,

За непохожесть городов,

За стук колес и скрип составов,

За шум несущихся мостов,

За гомон станций и вокзалов,

За нервный крик ночных гудков.

Люблю дорогу за дорогу,

За непривычный разговор,

За добровольные признанья,

Знакомства и шутливый спор.

За тихий голос проводницы:

– На верхней полке слаще сны.

За нежный взгляд из-за страницы,

За то, что все в пути равны.

Последней каплей крови заплачу

За нежность и за доброе участье.

Когда подрежут крылья – полечу,

Пусть камнем вниз, но все-таки от счастья.

Последнюю улыбку подарю

Тому, кто в темноте не видел света.

Но гнезд чужих вовек не разорю.

Никто не попрекнет меня за это.

Последней влагой напою цветок.

Воды не хватит – окроплю слезами.

Когда из сердца просится упрек,

Сомкну уста и все скажу глазами.

В последнее поверить не хочу.

Себя не понимаю, не жалею.

Последний раз от счастья закричу.

Последний раз от горя почернею.

Я никому не расскажу,

О чем во сне мечтать не смею.

Я никому не расскажу,

О чем у зеркала бледнею.

Я никому не расскажу,

О чем грущу и сожалею…

Я никому не расскажу.

Я все в себе носить умею.

Вовсе она и не кралась

Эта унылая осень.

Просто дождем разрыдалась,

Глядя в кленовую проседь.

Просто укрыла туманом

Теплые синие реки.

А паутинки порвала —

Что же, они не на веки.

Вовсе она не глумилась,

Листья с деревьев срывая.

Просто она веселилась.

Рыжая и молодая.

Вовсе она и не злилась,

Если ворчала – немного.

То ли прощанья страшилась,

То ли шагала не в ногу.

Спрятала землю от неба,

Будто глаза завязала.

Пусть не грустит, улетая,

Эта последняя стая.

Мы были камни, глыбы, валуны.

Так не похожи формою и цветом.

Мы были беззаботны и вольны.

Мы спорили с дождем и вольным ветром.

Но беспощадный пенистый прибой

В безумной злобе с места нас сорвал.

И закружил и ввергнул воле волн

И над бессильем нашим хохотал.

И вот бросало нас, катало нас,

Ломало нам колючие бока.

И шлифовало друг о друга нас

Волною у подножья маяка.

Теперь мы просто камушки на дне.

Круглы, голы, похожи друг на друга.

И только по рисунку на спине

Узнаешь неотесанного друга.

Когда же в нас оборвалась

Земная связь?

Мы поклонились силе зла,

Ступая в грязь.

Вокруг чумное воронье,

Дерьмо и вонь.

И смерть на жизнь из-за куска:

– Мое не тронь!

Не сберегли росток живой

И он поник.

Не стал великою рекой

Живой родник.

И охватило землю зло

В который раз.

И вот угас огонь живой

И пробил час.

Снимать созревший урожай

Ночи черней.

Но не для нежных детских ртов,

А для червей.

Выпиты губы, молчат глаза.

Руки забыли смелость.

Только со мною мои друзья

Вера, Надежда, Верность.

Если неправда стучит в окно,

Если глумится серость.

Мне помогают не пасть на дно

Вера, Надежда, Верность.

Сто лицемеров кричат: «Ура!», —

Славя на троне мерзость.

Только они не умеют лгать

Вера, Надежда, Верность.

Если сомненья терзают грудь,

Если теряю крепость,

Только они и спасут меня —

Вера, Надежда, Верность.

Заполни мне Душу теплом,

Мой преданный друг, мой учитель,

Надеждой и светлым добром.

Храни меня, Ангел-Хранитель.

Ходить научи по углям,

Ступать под поток водопада,

Не верить холодным глазам,

Стоять под ударами града.

Закрой меня, Ангел, закрой

От ветра холодного, злого